Тайрада. Единственный хасттан, которого он боялся. Все остальные держались старых правил, верили, что мир нерушим, неизменен. Они верили, что жар степи не угаснет никогда, но между тем, север знал, что жар не вечен. Тайрада. Единственный хасттан, где знали, что холод бывает не только во время полной ночи, когда луны уходят, забирая с собой согревающий огонь светила.
– Они уже здесь?
– Нет, повелитель. Но вестники видели их у наших границ. К восходу первой луны они будут в твоем доме.
Риангар тяжело вздохнул. Смерть хаста сыграла с ним злую шутку. Если бы он вошел во владение при его жизни, стал его правой рукой, все было бы проще. Теперь же он вынужден ждать, не решится ли кто-нибудь бросить ему вызов, чтобы присоединить Айхонару к себе.
Самые жаркие степи. Самые богатые земли. Кто только не пытался их захватить.
А ведь если Тайрада решится на войну, то сможет завоевать Айхонару. Север отделяет от юга всего лишь водная преграда – не слишком большая помеха для умелых воинов.
– Я не знаю, что мне делать, – Риангар провел ногтем по лезвию клинка, который его мастера выковали для почетного гостя.
– В вас живет сила степи и ее воля. Любое ваше решение уже правильное. Не стоит сомневаться в том, что нам не подвластно.
– Власть. Всем нужна лишь власть. И только я, будто в насмешку, прошу у духов предков покоя.
– Мой хаст, ваш отец верил, что вы приведете Айхонару к миру. Он был великим человеком, и я верю, что степь положила вам не меньше удачи, чем ему.
– Удачи, Ниаз? – горько рассмеялся молодой хаст. – Я его единственное дитя! Да и то дарованное степью лишь после плача Зааты! Это ты называешь удачей? Он был воином, которому духи не дали продолжения.
– Как и вам, повелитель, – мягко заметил старый слуга.
– Как и мне, – согласился Риангар.
Он замолчал, наблюдая, как блики всходящего светила играют на узорах, что покрывали металл. Этот клинок стоил дороже, чем многие могут себе представить. Но Риангар не скажет, какова его цена. Если Линар действительно так мудр, как о нем поют ветра, то он узнает и оценит этот дар. Если же нет… Тогда Айхонару может спасти лишь чудо.
Заата могла знать то, что было неведомо остальным, но она не скажет. Знающая степей Айхораны была слишком иной. Ей нельзя было приказать, как всем остальным, что делили кров и пищу под защитой хаста. Она сама защищала себя и тех, на кого указывали предки. Глупой надеждой было верить, что она укажет правильный путь. Но она… могла это сделать. И сделала. Только путь этот был не таков, о котором можно мечтать.
– Повелитель?
– Ниаз, предупреди воинов, чтобы они держали себя в руках. Любое слово может спровоцировать поединок. Мы не знаем, чего истинно хотят наши гости, но мне не верится, что все они едут к нам с миром. Отец бы знал, как поступить…
– Но вы – не ваш отец.
– Не он. Да, и вели подавать еду. Солнце встало, скоро жар вступит в свои права, а у меня еще много дел. Придется торопиться, чтобы все успеть.
– Как прикажете, мой хаст… И, быть может,