Библейский контекст в русской литературе конца ХIХ – первой половины ХХ века. Игорь Урюпин

фараона из династии Гиксов [33, 460], в котором ему привиделось, будто «вышли из реки семь коров тучных плотью и хороших видом и паслись в тростнике; но вот, после них вышли семь коров других, худых, очень дурных видом и тощих плотью… и съели тощие и худые коровы прежних семь тучных; и вошли [тучные] в утробу их, но не приметно было, что они вошли в утробу: они были также худы видом, как и сначала» (Быт. 41, 18–21). Этот сон, растолкованный египетскому владыке Иосифом, любимым сыном старца Иакова, вспомнится И. А. Бунину в статье «Миссия русской эмиграции», в которой автор еще раз убедится в том, что «вновь, и вновь исполнилось таким образом слово Писания: “Вот выйдут семь коров тощих и пожрут семь коров тучных, сами же от того не станут тучнее”» [56, VI, 408].

      Вещий сон фараона, явившийся предзнаменованием будущего несчастья, ожидающего его народ («Вот, наступает семь лет великого изобилия во всей земле Египетской; после них настанут семь лет голода, и забудется все то изобилие в земле Египетской, и истощит голод землю» (Быт. 41, 29–30)), показался писателю символом настоящих событий, происходящих в отечестве. «Красная» Россия, уподобившаяся одной из тощих коров, пожирала тучную «белую» Россию, и не только «не потучнела», но «околевает» от голода. Не пытаясь предсказать время окончания бедствий, выпавших на долю родной земли (впрочем, семь «египетских» лет голода может нами восприниматься как аллегория семидесятилетнего большевистского ига), И. А. Бунин прозревает их высший, божественный смысл, потому так уверен в наступлении светлого «завтра» («Будем же ждать этого дня» [56, VI, 413]). В России обязательно настанет время, когда «окаянные дни» окажутся далеко в прошлом, и непременно «будет прежнее изобилие на земле» – точно такое же, какое после тяжелых испытаний заслужил народ Божий под мудрым предводительством Иосифа.

      Мрачные события настоящего, тщательно зафиксированные в художественно-документальной книге И. А. Бунина, не теряя своей достоверности, объективно-фактической сущности, проецируются на сакральную, священную историю, сквозь призму которой писатель постигает нравственные законы человеческого Бытия.

II

      Вселенской катастрофой, Господней карой за грехи русской интеллигенции, соблазненной «прогрессивными» безбожно-материалистическими учениями современности (позитивизм, марксизм), отступившей от вековых духовно-нравственных устоев Святой Руси и разбудившей дремавшие в народе разрушительно-иррациональные силы, воспринял И. А. Бунин революционные потрясения начала ХХ века. Наблюдая на протяжении 1918–1919 годов за бесчинствами большевиков, сокрушавших в своем бесовском неистовстве национальные святыни, отмечая в их «неугасимой энергии» «что-то нечеловеческое», «нечто дьявольское» [56, VI, 386], писатель вел дневниковые записи, составившие впоследствии книгу о судьбе родной земли и ее народа в трагический период истории – «Окаянные дни». В ней автор подверг тщательному анализу произошедшие в России события. Давая им свою собственную, в некотором роде «пристрастную»