Удовлетворив любопытство толпящихся у двери очередников, я отправился на автобусную остановку, чтобы поехать в город. В городе я снимал в частном двухэтажном доме небольшую комнатушку, правда, с прихожей и со всеми удобствами. Дом принадлежал очень высокой и дородной старухе, вернее, её сыну, который погиб в автокатастрофе, оставив дом старой матери и молодой, не менее дородной, жене. Детей у них не было, и они большую часть дома сдавали внаём и на это существовали. Рядом со мной жила одинокая дама. Она работала на мясокомбинате и продавала соседям вынесенные оттуда мясо и мясные продукты. Раза два она и мне предлагала по дешёвке купить у неё мясо или колбасы, но я отказывался. Мясо или другие продукты, спрятанные, чтобы вынести с мясокомбината, черт знает на какой части тела, вызывали у меня не совсем положительные ассоциации. Чуть дальше снимал такую же комнату какой-то начальник. Этакий здоровяк с квадратными усищами. Он тоже несколько раз предлагал мне сыграть в нарды, но я также отказывался под благовидным предлогом. Готовил я дома. Вообще, я не любитель ходить по кабакам. В Ставрополе я жил не один, да и условий не было, чтобы самому готовить, поэтому ходил в столовую. Здесь же я покупал продукты типа яиц, колбасы, цыплят и прочих легко приготовляемых продуктов и питался дома, но с соседями не общался. Они видели меня только тогда, когда я приходил или уходил.
И на этот раз, приехав домой из института, я на скорую руку пообедал и лёг на койку отдохнуть. Прошло около часа, и я хотел было выйти в город маленько погулять. В дверь постучали. Это был Сабир Мехтиев, мой конкурент. Мы сели за стол в кухне, я поставил на газ чайник. Он извинился, что вёл деятельность против меня, рассказав о том, что был у доцента дома, и о других неизвестных мне действиях, которые он предпринимал, чтобы завалить меня на экзаменах. Затем он досконально рассказал, как выбивал у Министерства эту вакансию, как договаривался со всеми, от кого зависело, что на это место поступит именно он. Для этого ему приходилось кое-кому платить, и даже довольно значительные суммы. Он честно признался, что никогда не имел особого влечения к науке и заниматься ею не собирается, а аспирантура нужна ему для формальности, для того, чтобы закрепиться на руководящих должностях, так как у него семья и двое детей, и ему надобно обеспечить их будущее.
– Я, конечно, понимаю, что ты намного грамотнее меня, – продолжал он, – и я уступил бы тебе это место, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что через два месяца мне исполняется сорок пять лет, после которых меня ни в какую аспирантуру не примут. Вот я и пришёл к тебе посоветоваться, как мне быть?
То, что он рассказывал, было правдой, и по всему вытекало, что только он один имеет моральное право занять эту вакансию. Я это понимал и поэтому спросил:
– Вы договаривались с преподавательницей английского языка насчёт оценки?
– Да, – ответил он, – она обещала поставить мне тройку, и этого мне достаточно, чтобы поступить.
– Давайте