– Черт возьми! – воскликнул Бутвиль. – Его Высокопреосвященство так добр ко мне, что вспомнил о моем существовании. Но какого дьявола? Неужели, из-за той пустяковой дуэли, где я был секундантом у графа де Шале?
Первый бретер Франции слишком хорошо знал, что не может рассчитывать на любезный прием. Граф перевел взгляд на часы. Они показывали половину двенадцатого. Оставалось еще довольно много времени, чтобы придумать предлог уклониться от встречи. Но Бутвилю было скучно, вечер был свободным, и он решил пойти.
Вопреки ожиданиям, Ришелье принял его довольно любезно.
– Вы храбрый человек, господин де Бутвиль, – протянул кардинал, пытливо рассматривая молодого красавца, что бесстрашно стоял перед ним.
– Ваше Преосвященство, все, имевшие наглость считать меня трусом, уже в аду.
– Я хочу сказать, что было очень смело с Вашей стороны прибыть сюда.
– Вы сами, Ваше Преосвященство, меня пригласили, и я не припоминаю за собой ничего, что могло бы вызвать Ваше неудовольствие.
– А как же с эдиктами, сударь мой?
– Я предполагаю, что Вы позвали меня не за тем, чтобы прочитать проповедь о спасении души?
Лицо у Ришелье перекосило от гнева.
– Несколько месяцев назад на поединке Вами был убит маркиз де Порте!
– Он посмел претендовать на ту же придворную должность, что и я.
– Вы убили де Кугни и де Вая!
– Они отказались просить помилования.
– Вы ранили Понжибо в День святой Пасхи!
Упоминание о дуэли, которая в свое время вызвала особое раздражение духовенства и Парижского парламента, из-за чего все ее участники были приговорены к смерти, нисколько не порадовало господина де Бутвиля. Он с сожалением взглянул на кардинальское облачение собеседника, которое лишало его возможности бросить вызов.
– Я был амнистирован особым королевским указом по случаю бракосочетания принцессы Генриетты[30], и Вашему Преосвященству это хорошо известно, – отрезал он.
Кардинал понял, что нужно сбавить тон. Господин де Монморанси отнюдь не был тем человеком, которого можно было легко запугать.
– Вы тоже собирались принять участие в сегодняшней охоте Его Высочества герцога Анжуйского? – мрачно спросил Ришелье, бросая мимолетный взгляд на портьеру из тяжелого лионского бархата, которая подозрительно зашевелилась, выдавая присутствие посторонних. Его Преосвященство был слишком осторожным человеком, чтобы принимать такого гостя наедине.
Бутвиль ничего не заметил, и только пожал плечами. Входя в число ближайших друзей принца Гастона, он, конечно же, слышал об охоте в окрестностях Флери, и даже о каком-то заговоре, но, будучи крайне легкомысленным человеком, пропускал все мимо ушей. Из-за этой особенности характера своего друга,