– Гулять, – сказала Мудрослава решительно, ибо сидеть в доме совсем невмочно сделалось.
– Гулять, – потянула девка, не скрывая недовольства. – Так куда, матушка? Парит вона, и солнце печется. Личико-то напечеть. И шею еще. Взопреете.
Идти девице никуда не хотелось. И Мудрослава почти поддалась на уговоры, но все одно упрямо мотнула головой.
– Идем.
И не дожидаясь ответа, раздраженная ноющим этим голосом, вышла в сени. Оттуда и на улицу. Солнце и вправду пекло нещадно. Сразу сделалось душно, жарко и появилось желание вернуться. Но Мудрослава, подхватив юбки, решительным шагом двинулась к воротам.
– Доброго дня, матушка, – поприветствовал её Игнатка.
И склонился.
И шапку с головы снял, да все одно не виделось в его фигуре должного почтения. И какое почтение? Все-то знают, что никому-то она, Мудрослава, не нужна, даже собственному брату, коль сослал её в этакое захолустье. А стало быть, и считаться с нею нужды нет.
Она стиснула зубы.
Игнатка поспешно отворил калиточку малую, пропуская Мудрославу, и та сделала было шаг, да только мало что сбитой с ног не оказалась. В юбки врезался вихрастый мальчонка.
– Едуть! – запыхавшись, крикнул он. – Едуть!
– Стой, оглашенный! – Игнатка споро схватил мальчонку за ворот рубахи и тряхнул, этак, легонечко, почти что любя. – Хто едя?
– Дык… – мальчонка вытер нос рукавом. – Послы едуть!
– Чьи, – Мудрослава вдруг ощутила немалую дрожь в руках, но сумела совладать с собой.
Послы.
За ней?
Брат… вспомнил? Или нет, не так. Он никогда-то не забывал. Просто нужды в ней, в Мудрославе, не было. А теперь вот появилась?
– Так… виросские! – мальчонка висел тихонечко, не делая попыток вырваться, разве что глядел этак с удивлением. – Вашия, матушка…
– Послы, – Мудрослава вытянула шею, но дорога, ведшая к поместью, была пуста.
– Так это… они же ж трактом… спервашечки к князю, значится, а я скореньки и напрямки. Упредить. Как мамка велела.
– Молодец, – Мудрослава протянула бусину, которую крутила в пальцах. Сама и не заметила, как прихватила её с собой. Что за камень? Нефрит? Фируза? Не важно. – Возьми.
Брат гонцов награждает перстнями да шапками, иным и шубы достаются, когда новость уж больно хороша. А у нее только и есть, что эти бусины рукодельные.
Но мальчишка схватил и спешно за щеку сунул.
– Благодарствуй…
Дальше Мудрослава не слышала. Она развернулась и спешно, пожалуй, даже чересчур уж спешно, изо всех сил стараясь не срываться на бег.
Послы…
Что-то произошло. Определенно. И… и может, конечно, статься, что послы эти не к ней прибыли, что брату понадобился князь, однако сердце вскачь неслось.
– Скорей! – велела Мудрослава сонной девке. – Воду несите.
– Дык, нагреть не поспеем, – пытаясь совладать с зевком, возразила та.
– Холодную несите. Платье чистое… то, которое красное.
– Матушка! – взмолилась девка. – Оно же