– Быть может, мы с ней где-то встретились случайно и я рассказал ей про нашу гостиницу, – предположил я, понимая, что это не так. – Кто она такая?
– Новомодная гуру из тех, кто учит, как помочь себе самому, – объяснила Тай. – Она оставила мне свою книгу, но я на нее даже не взглянула. Кем бы она ни была, она очень популярна. Мы рассчитываем, что на ее выступление соберется большая толпа.
– «Много миров, много сознаний», – прочитал вслух я. – Что это означает?
– Судя по всему, эта Брайер пытается применить принцип квантовой механики из физики к своим психотерапевтическим методам. Что-то в таком духе, будто все мы являемся частью бесконечного числа параллельных миров. И всякий раз, когда мы делаем какой-нибудь выбор, наша полная копия в другой вселенной принимает противоположное решение.
– Параллельные миры? – скептически произнес я.
Я не смог охватить умом эту концепцию. Возможно, потому что полностью сосредоточился на двух других словах, употребленных Тай.
«Полная копия». Двойник. Близнец. Человек в грозу.
– Так она говорит, – ответила Тай. – Когда эта Брайер подписывала договор об аренде танцевального зала, она заверила меня в том, что уже создана совершенно другая вселенная, в которой она не подписывает договор.
– И что ты на это сказала?
– Я попросила ее позаботиться о том, – хитро подмигнула Тай, – чтобы оставаться в той вселенной, в которой она оплатила счет.
Глава 3
По пути к Институту искусств на встречу с Эдгаром я остановился в южном саду музея, у фонтана Великих озер, где вода струится из ракушек на телах пяти прекрасных бронзовых женщин.
Для меня это место было насыщено воспоминаниями.
Как-то раз весенним днем мы с Карли сидели здесь, взявшись за руки, среди белых акаций, слушая журчание воды. Это были еще самые первые дни, когда мы уже понимали, что любим друг друга, но еще не делились самым сокровенным. Карли была в зеленом свитере с длинным рукавом и в клетчатой юбке, в которой, на мой взгляд, казалась ирландской бунтаркой. Женщиной на любое время года. Кожа у нее была белая, как слоновая кость, с редкими веснушками. Глаза обладали способностью менять свой цвет в зависимости от освещения, и в тот день, в прохладной апрельской тени они отливали печальной блюзовой голубизной. Одинокая бронзовая кнопка украшала верхнюю часть ее левого уха. От ее светлых волос, неровно остриженных на уровне плеч, словно она сделала это сама, чтобы показать всему миру, что она это может, пахло свежей веткой розмарина.
Я очень хорошо запомнил этот день, потому что именно тогда рассказал ей, что мой отец сделал с моей матерью. Конечно, Карли знала, что случилось, но без подробностей, без того, что я видел из угла спальни. Кроме Роско, я больше ни с кем не делился этой тайной. Я сказал Карли, что должен сказать ей что-то важное, и хотя не объяснил, что именно, я был уверен, что она уже догадалась. Этот кусок моего детства зиял дырой в том, что она обо мне знала. Но сейчас, сидя у фонтана, я поймал себя на том, что мне трудно начать говорить. Почему-то я не мог переключить