В этом городе – самом огромном на планете – мы с Никитой не были почти нигде, но каждый шаг напоминал только о нём. В каждом манекене я видела его: так же повернута голова, отставлена нога, застыла улыбка… Матово-синий, почти чёрный цвет уже давно принадлежал только ему, и так много его вокруг оказалось – в покраске авто, на клумбах, на рекламных щитах, в одежде прохожих – что я уже не замечала, как из глаз начинали струиться слёзы. А от ярких огненных вспышек на лайтбоксах я просто внутренне шарахалась, мгновенно вспоминая о взрыве и словно в замедленной съемке оседавших вместе со мной на землю ошмётков «Голубя».
– Проходи, Несс. Это самая лучшая палата в клинике, она всегда пустует, но оборудована уютно.
Это на самом деле была какая-то особенная палата. Все остальные просто разделялись между собой тонкими глухими перегородками и отделялись от широкого коридора стеклянными стенами с приятного теплого цвета светлыми жалюзи. Только кабинеты врачей скрывались за обычными стенами и дверями, как и санитарная часть.
И вот эти больничные апартаменты. В них оказалось три комнаты: небольшая для отдыха с плазмой на стене, кожаной мягкой мебелью и балконом, выходящим на шумную Пятую Авеню, еще одна – обычная спальня с широкой кроватью, столиком около неё и шкафом-купе, и третья – больше похожая на рубку космического корабля из фантастического фильма с креслом-трансформером анатомической формы и каким-то подвижным оборудованием.
– Что это? – спросила, обводя взглядом мониторы, сенсорные панели, реанимационную установку, огромный овальный прибор, на членистой мощной лапе державшийся под потолком над креслом. Встроенные точечные светильники подсказали, что это за махина.
– Это оборудование из научного центра Ника… – пояснил Рассел. – Может быть, не следовало тебя селить именно сюда…
– Нет-нет, я всё равно хотела с тобой поговорить, как это… происходит, – перебила, но не смогла подобрать нужное слово.
Но мужчина понял меня:
– А я собирался рассказать. Ты должна понимать мотивы его поступков, потому что выглядят они… не совсем хорошо. Вернее, иногда совсем не хорошо, и… Несс, может быть, попросим Экена приготовить что-нибудь? Честно сказать, еда у нас тут хоть и съедобная, но всё же больничная.
– Я не против. Но не хочу есть, – пожала плечами. Вряд ли я распробую и оценю сейчас говядину в клубничном соусе или индейку с виноградом. Подумав об этом, встрепенулась: – А когда у меня начнётся токсикоз?
Рассел улыбнулся мягко, подошёл и положил мне на плечо руку, легонько сжал, чуть наклонившись и заглядывая в глаза:
– Я понимаю, почему он замкнулся на тебе.
– А я на нём? – выделила себя.
Да, я на Никите замкнулась – горько усмехнулась – иначе бы в психушку не загремела.
– Вы два идеально подобранных