Тут «эмку» подбросило на ухабе, и он больно стукнулся головой о крышу. Село осталось далеко позади, и машина, разрывая мрак светом фар, неслась сквозь ночь к концу, как казалось счетоводу, его нелепой жизни.
А потом он стал молиться. Сидевший слева энкэвэдэшник покосился на его шевелящиеся губы и как-то нехорошо осклабился. «Эх, попадись ты мне лет эдак двадцать пять назад! Хотя тебя тогда и на белом свете-то еще не было, – зло подумал Крутицын и тут же устыдился. – Как же с такими-то думками ты, поручик, к Богу-то обращаешься?..»
Когда начался пригород, старший снова глянул на часы. «Три пятнадцать», – отметил он про себя.
3
Матрос Черноморского флота Костя Соловец, за успехи в боевой и политической подготовке поощренный командованием десятидневным отпуском на родину, не находил себе места от нетерпения. Пассажирский поезд Москва – Брест никак не хотел поспевать за его мыслями и сердцем. За окном пролетали полустанки и надежно укутанные ночным мраком села Беларуси. Где-то там, в ночи спало сейчас и его родное село. То-то будет радости матери с отцом, когда их возмужавший сын появится на пороге.
Костя всегда хотел служить в армии, а уж о том, чтобы стать моряком, даже и мечтать не мог. Дело в том, что Костя не вышел ростом и вследствие этого в армию его брать не хотели.
– Пойми, Соловец, минимальный рост у бойца Красной армии должен быть сколько? – спрашивал военком у маленького ушастого паренька с темными от гнева глазами, который неотрывно следовал за ним по коридору, и сам же отвечал: – 155 сантиметров, а у тебя и до 152 не дотягивает… В общем, не положено и точка!
Но Соловец не отступал.
– Товарищ военком, – требовательным и нарочито низким голосом, в котором, однако, уже проскальзывали слезы, говорил Костя, – поймите вы наконец! Меня же никто в селе за мужика считать не будет, если я в армии не отслужу, а уж девчата точно засмеют. Ну, товарищ военком, прошу вас, как комсомолец коммуниста, не ломайте жизнь!
Но тот только раздраженно отмахивался и спешил дальше по своим делам…
Три дня ходил за комиссаром Костя, три дня уговаривал, требовал и даже грозился, что поселится в военкомате до тех пор, пока не дадут ему «добро», и наконец военком капитулировал.
– Уж больно ты упорный, Соловец, чисто клоп присосался. Так уж и быть, служи! – сказал он обреченно и впервые увидел, как расползается в счастливой улыбке рот настырного паренька…
Ровно полтора года прошло с того самого дня. За это