Глаза щипало от пота, кровь била молотком в висках, надсадно ухало под ребрами сердце. Степан то и дело останавливался и глядел вверх на зазубренный срез гривки, к которому уверенно карабкалась маленькая фигурка – Басурман ни разу не остановился на отдых.
Вскоре они перевалили через хребет, по пологой седловине перешли на следующий и двинулись под самой гривкой по набитой тропе. Серый скальник под ногами сменился рыжим, тот – снова серым, а хребет все тянулся и тянулся на север, словно длинный узловатый палец, и там, вдалеке, упирался в сизую хмарь неба.
Дождь остался позади. Сквозь серую пелену над головой проглядывало белое солнце, и оно казалось сияющей дырой, ведущей в безрадостный холодный мир. Степан с Угаром крикнули Басурману, чтобы подождал, и остановились переодеться. На вершине дул холодный ветер, но он дул от Басурмана, а не к нему, и можно было переговорить.
– Что с ним, как думаешь? – спросил Степан, стягивая мокрое термобелье, и подставляя ветру бледную кожу, вмиг покрывшуюся мурашками.
– Хер его знает, – пожал костлявыми плечами Угар. – Может, ёбнулся окончательно.
– Что ёбнулся – понятно, нормальные люди по горам ночью не ходят.
– И под дождем голые тоже вряд ли стоят на холодрыге. Надо винтовку у него забрать.
– Ага, пойди, забери, я посмотрю… – Степан расстегнул рюкзак. – Блядь! Носки забыл.
– На, у меня с запасом тут. Ты спроси, может, просто понести ствол? Ну, типа помочь хочешь.
Степан сплюнул под ноги:
– Сам спроси. Я ж еле иду, заподозрит.
Угар кивнул в ответ:
– Пойдем поближе. Сейчас все будет.
Он махнул рукой Басурману, подзывая к себе, и сам пошел навстречу. Степан закинул за спину рюкзак с повязанной поверху курткой и двинулся следом.
– Старый! – крикнул Угар. – Ты не устал все на себе волочь? Дай ствол хоть понесу, передохнёшь.
Басурман, так и не сдвинувшийся с места, лишь покачал головой. Его голос, несмотря на ветер, было слышно очень отчетливо:
– Если увидим барана, надо сразу бить. Я впереди, мне и стрелять. Можешь взять консервы у меня с рюкзака.
Угар неразборчиво ругнулся, но не отступил:
– Ну, увидишь да заляжешь. А мы быстро подскочим. Давай, хули, натирает только!
Басурман не ответил. Он лишь снял с плеча винтовку, следом скинул рюкзак, открыл клапан и начал выбрасывать на землю к ногам Угара жестяные банки.
– Свое оружие я несу сам.
И их снова нагнал дождь.
На ночь на одной из седловин разбили маленькую палатку, которую тащил Степан. Сменили термобелье, закинули