Я приподнимаю брови, удивившись ее отваге.
– И все же ты первое дитя в роду Кольеров, которому не досталось магической силы, – парирует Мидас. Его уверенный баритон разносится эхом по залу. – Силы у тебя так и не проявились, а твоя семья исчерпала казну до последней монеты. Эта земля разорилась еще до моего появления. Если бы не я, ты так бы и осталась принцессой-оборванкой с кучей долгов и без всяких перспектив. Так что не пытайся бахвалиться тем, что Хайбелл твой. Ты потеряла его в ту же секунду, как я подошел к вашим воротам.
Сердце гулко стучит в груди. Это… очень личный разговор. Не предназначенный для моих ушей. Если бы Малина узнала, что я подслушиваю, то непременно бы мне их отрезала.
Мне не стоит, но я не могу удержаться и осторожно просовываю палец и приподнимаю одеяло возле глаз, чтобы подсмотреть. Через небольшую щель вижу царя и царицу примерно футах в десяти от меня. Они стоят бок о бок, лица пышут злостью, а глаза – холодной ненавистью.
Ни для кого не секрет, что царица не обладает силой, но еще никогда ей не бросали это в лицо. А может, тут нет ничего странного. Может, вдали от чужих глаз для них это привычное дело.
– Это тут ни при чем, – шипит ему в лицо царица Малина. – Дело в том, что ты нарушаешь мирный договор, который шесть королевств соблюдали веками! И сделал это, даже не обсудив со мной!
– Я прекрасно осознаю свои действия, – холодно отвечает он ей. – Да и тебе не мешало бы помнить свои обязанности, жена.
Она прищуривает ледяные голубые глаза.
– Что? Я должна сидеть в покоях со своими фрейлинами, вязать и гулять по ледяному саду? – издав мрачный смешок, Малина качает головой. – Я не одна из твоих наложниц, Тиндалл.
– Нет, ты точно не одна из моих наложниц, – говорит он, бросив на нее презрительный взгляд.
На ее бледных щеках появляется гневный румянец, и царица вновь сжимает руками юбки.
– И кто виноват в том, что ты больше не приходишь в мою постель?
Я умираю от стыда, уши почти горят. Мне казалось, что их беседа носит слишком личный характер. Все только что стало гораздо хуже.
Мидас пренебрежительно усмехается.
– Ты бесплодна, – отвечает он ей, и я замечаю, как она запрокидывает голову назад, словно царь нанес ей пощечину. – Я предпочел бы не тратить время впустую. А это именно так, – говорит он, показывая на нее и на себя, – напрасно потраченное время. А теперь, если ты покончила со своими типичными женскими капризами, у меня много других забот.
Он начинает удаляться, но не успевает сделать и трех шагов, как его останавливает ее голос:
– Тиндалл, мне известна правда.
Я с любопытством вожу между ними глазами и задаюсь вопросом, про какую правду говорит царица.
Время идет. Когда Мидас поворачивается к супруге лицом, его плечи напряжены, как камень. В его карих глазах столько злости, что даже царица отступает назад. Похоже, она не рассчитала силы. Я просто не знаю,