– Не ссы. Все нормально.
Огромные стальные гусеницы перемалывали снег, прессуя его чуть ли не до состояния льда. Кабина, по размерам едва ли меньше дома, была облеплена листами брони, а окна завешаны сеткой поверх толстенного стекла, с прорезанной узкой бойницей посередине. Нос машины был увенчан клин-ковшом, закрепленным на цилиндрах гидравлического привода, позволяя ему менять свое положение над землей, не давая зарывать машину в резкие сугробы. Целая пачка прожекторов висела на черно-рыжей кабине, прямо над стеклом водителя, готовая выжигать кромешную темноту ночи. Все это дело гремело и тарахтело как самое настоящее движущееся землетрясение.
За длинной кабиной, в которой судя по паре боковых окон умещалось целое жилище, располагалась силовая установка. Массивный, весь измазанный сажей и маслом, двигатель ритмично стучал, и как только машина остановилась, мотор тряхнуло, и он замолк.
Хоть Айзек и не видел, как эта гремящая штуковина передает силу на гусеницы машины, но он примерно представлял кучу валов, которые распределяют усилие на все приводные звезды тягача. И на ведущую гусеницу самой машины, и на треугольную рулевую гусеницу, и даже на гусеницу прицепа-цистерны, которая диаметром была выше человеческого роста, а длинной достигала десяти метров. Такая же черно-рыжая бочка была с явными следами коррозии и подтеков маслянистой жидкости. Она давила на снег сильнее, чем весь тягач впереди нее. То, что везли там, было невероятно тяжелым.
На верхушке бочки заливная горловина была обшита листами стали и лежала словно в гнезде из железа и колючей проволоки. В этом гнезда сидел человек в такой же маске, как у Айзека, и держал в руках длинный полуавтоматический карабин. Судя по размерам магазина – патрон был большой. Человек, услышав, что мотор заглох, встал в полный рост и потянулся к небу, разминая затекшую спину. Следом за машиной, еле слышно примчался снегоход. Его мотор работал на электричестве и мало отличался от того, на котором катался Айзек в последние несколько дней.
Два мужика с зацарапанными масками и длинными черными плащами подошли к толпе. Тот, что был поменьше и приехал сюда на снегоходе, стянул с лица всю защиту и ехидно улыбнулся беззубой улыбкой старику Тому. Шрам на правой скуле создавал впечатление закаленного в бою солдата, хотя вполне мог быть оставлен в обычно пьяной драке.
Второй же человек, не расправляя плаща, стоял позади. Маску он так и не снял, но через мутное стекло было видно ярко-рыжие брови и зеленые глаза. Редкость для здешних мест. Крепко держа карабин под плащом, он присел на сиденье снегохода, пытаясь не создавать напряженной обстановки с огнестрельным оружием. Тем не менее было видно, что он вынужден контролировать