Повышенное внимание автор уделил религиозной проблематике. Это, вне сомнения, обусловливалось тем, что он священник, более того – православный священник в католическом окружении. Ему, как говорилось выше, самому пришлось пережить конфессиональные трудности и сделать свой выбор. Поэтому Катифоро подробно рассказал о беседе Петра с сорбоннскими богословами в 1717 г. по поводу возможного объединения Католической и Православной Церквей9. Любопытно, что и последнюю Церковь он часто называет «Cattolica», имея в виду ее вселенскость10.
Уже спустя год после итальянского издания вышел греческий перевод книги, выполненный врачом греческой общины в Венеции А. Канкеллариосом. Публикация имела чуть более длинное название, чем в оригинале: «Βίος Πέτρου τοῦ Μεγάλου αὐτοκράτορος ῾Ρουσσίας, πατρὸς πατρίδος, συλλεγες ἐκ παντοίων ὑπομνημάτων ἐν Γαλλίαις κα ῾Ολλανδίᾳ ἐκδοθέντων», так как после титула «автократор11 Российский» стояло прибавление «Отец Отечества». Не приходится сомневаться, что на венецианские печатные станки этот перевод пошел после визы его автора (в тот момент – еще анонимного), однако вызывает удивление, что рафинированный аббат доверяет важное переводческое дело некоему медику – нет ли здесь какой-то издательской или авторской уловки? И не написал ли сам Катифоро греческую версию, не поставив свое имя ради сохранения анонимности?
В 1742 г. за перевод книги Катифоро на русский берется молодой чиновник при Коллегии иностранных дел Стефан (Степан Иванович) Писарев (ок. 1708–1775). Неизвестно, рассматривал ли он книги других авторов, но на его стол в итоге попадает именно трактат Катифоро12. Много позднее, в печатном издании своего перевода, он указал, что принялся за свой труд после «изустного повеления» императрицы Елизаветы Петровны13. Такая расплывчатая формулировка многих не убеждала: высказывалось предположение, что это была личная инициатива самого Писарева14. Однако сохранившаяся в Библиотеке Академии наук рукопись 1743 г. имеет пространное посвящение императрице Елизавете Петровне с упоминанием ее августейшего «соизволения»15, и поэтому сомнения в реальности высочайшего заказа отпадают.
Стефан Писарев отличался высоким профессионализмом. Даровитый студент московской Славяно-греко-латинской академии, он еще до ее окончания, в 1725 г., был включен графом С. Л. Владиславичем-Рагузинским в важнейшую дипломатическую миссию в Китай. По сути дела, он становится канцеляристом при русском посольстве в Пекине и вместе с ним возвращается в 1728 г. в Россию. Сначала Писарев преподает греческий язык в родной Славяно-греко-латинской академии, а в 1731 г. переезжает в Петербург и поступает на службу чиновником в Коллегию иностранных дел, поднимаясь по служебной лестнице до чина статского советника и посвящая свой досуг переводам – преимущественно с итальянского и греческого