Казалось, спокойствие было восстановлено. Царевна получила то, что хотела, и не могла рассчитывать ни на что большее, однако властолюбие Хованского не было утолено. Ему казалось, что он может достичь своей цели только посредством новых возмущений, поэтому он продолжил разжигать у своих солдат, которых насчитывалось примерно двадцать тысяч, тот мятежный дух, который он же в них и зародил. Он пустил слух, будто готовится заговор против общественного спокойствия и покушение на жизнь царей. Верные слуги царского дома умолили своих господ укрыть от опасности их священные особы. Они скрылись в Троицком монастыре, прекрасно укрепленном месте, расположенном на расстоянии пятидесяти миль от столицы. Граф Головин [Golovino] собственнолично увез туда царя Петра195. Прошло всего несколько дней, и стрельцы вновь восстали, и, принеся множество невинных людей в жертву своей ярости, особенно жестоко расправились они с великим канцлером и его сыном196. Подобную наглость со стороны стрельцов царевна Софья должна была публично осадить. Но то ли она не верила, что ей под силу будет их наказать, то ли рассудила, что стоит приберечь их для претворения в жизнь черных замыслов, которые тогда уже вынашивала, – как бы то ни было, она удовольствовалась тем, что обратилась к Хованскому с просьбой, «дабы он сохранил свои войска верными долгу, и заодно поблагодарила его за ревностное служение ее дому»: ведь всю эту резню он-де учинил для того, чтобы отомстить за смерть царя Федора. Между тем сделалось известно, что царя Петра в Троицком монастыре коварно пытались отравить, однако яд благодаря вовремя подоспевшей помощи верных слуг не оказал того вредоносного действия, на которое рассчитывал замышлявший это святотатственное убийство, кем бы он ни был. Тем не менее в членах тела Петра осталась от этого отравления некая склонность к болезни, на протяжении всей жизни его впоследствии проявлявшаяся в некоторых весьма необычных симптомах197.
Поддержка царевны весьма воодушевила Хованского, который счел, что теперь всё готово для того, чтобы царский венец попал ему в руки – или, по крайней мере, в руки его сына. В царской семье существовал обычай – не выдавать принцесс замуж, а отправлять их для обитания в какой-нибудь монастырь, в котором, правда, они продолжали вести весьма приятную жизнь. Царевна Софья, не желая следовать этому правилу, добилась того, что ей было позволено оставить монастырь под предлогом помощи брату, царю Федору, в его болезни. Свободный дух, царивший при дворе, нравился ей больше, чем суровость монастыря, и она решила не возвращаться