Вот и сейчас стоило только змее ринуться к анимусу и пребывающим в ступоре патрульным, на которых, очевидно, было наложено какое-то ментальное заклятие, как рунический круг загорелся алым светом, который с каждой секундой становился всё интенсивнее. Движения змеи постепенно замедлялись, но в какой-то момент Элин понял, что на большее его не хватит. Он сковал тварь настолько, насколько хватило его сил, но ни ранить, ни тем более убить её мальчик не мог. Между тем змея уже в ближайший десяток секунд могла до него добраться и просто выкинуть из круга, тем самым лишив технику создателя. Иными словами, попросту её прервав.
Отвлёкшись от монстра на какое-то мгновение, парень отвесил мужчинам пару подзатыльников, что моментально привело их в чувство, видимо, внушение змеи оказалось сильным, но нестабильным. Стоит отдать воинам должное: они, увидев под собой круг и практически в упор – морду монстра, не растерялись, сполна воспользовавшись шансом, который им подарил молодой анимус.
Сэм, парень помоложе, отбросил копьё в сторону и выхватил из ножен на поясе короткий кинжал, вовсе не походивший на простую стальную поделку. Зачарованный, покрытый рунами клинок вспыхнул, уподобившись маленькому солнцу, и воин, замахнувшись и дико закричав, по самую рукоять вогнал кинжал в глаз змеи, до последней секунды не сводящей с человека своего хищного взгляда. А мгновением позже голова принявшего на себя ментальный удар воина лопнула, обдав крошевом из костей и мозгов и стоящих неподалёку людей, и развившего в себе опасные таланты монстра.
– А-а-а! Тварь!
Последний выживший патрульный, Дигни, не имел при себе подобных тому кинжалу артефактов и потому, начав действовать даже раньше Сэма, ощутимых повреждений змее нанести не сумел, лишь вырвал одну чешуйку. И это бессилие, эта неспособность сделать хоть что-то наложилась на страшную смерть напарника. Рассвирепев, со звериным рычанием мужчина бросился к монстру и, схватив рукоять кинжала обеими руками, попытался вогнать его как можно глубже, не обращая внимания на разъедающую его руки кислоту, что обильно вытекала из змеиной глазницы.
А всё, что мог сейчас сделать Элин, – это не дать пошевелиться твари, что убила стольких хороших людей. Из носа, глаз и ушей подростка текла кровь, а перегруженную систему анимы жгло так, будто по ней пустили чистейшую эссенцию огненной стихии. Духовное тело испытывало невероятные перегрузки, что сказывалось и на теле физическом. Мышцы произвольно и хаотично сокращались, а кости трещали от свалившегося на них давления. О том, что происходило с его органами, Элин предпочитал не думать, ведь брось он сейчас технику, ослабь контроль – и бьющаяся в агонии змея разорвёт незримые