– Тогда лучше поздравь меня, Райт! – снова улыбается Уолберг. – У меня сегодня день рождения!
Пару минут назад он отправил длинноволосую подругу к костру, но она явно по нему тоскует и вертится поблизости. Я киваю подбородком в ее сторону.
– Поздравляю, Рей! Вижу, ты уже отметил?
Он тоже замечает ее взгляд и смеется:
– О, нет! Ночь только началась, парень! Так что будь добр, не тяни!
Когда я возвращаюсь к друзьям, Тильды с ними уже нет, ее смех доносится из темноты вместе с мужским, и я говорю Лукасу:
– Все нормально, Палмер. Уолберг не станет о вас трепаться. Возвращайся домой и молись, чтобы Крису все сошло с рук.
– А ты?
– Я остаюсь.
– Я тоже, – кивает рядом Холт, и я этому скорее рад. Чем ближе подступает ночь, тем сильнее накатывает горечь и боль, которую я стремлюсь в себе задушить, и ему это известно.
Через пару часов мы с Николасом все еще на Утесе. Проводим время в компании Рэя и его друзей, заглушая адреналин в крови алкоголем и танцами у костра.
В наших головах шумит хмель, по голым шеям стекает пот, я прижимаю к своему боку какую-то девчонку-латинос, с которой только что был, и слышу, как Ник пьяно признается, отпихивая ее прочь и крепко обхватывая меня рукой за плечи:
– Я люблю тебя, парень, хоть ты и придурок! И Лукаса тоже! Но если он еще раз втянет нас в подобное дерьмо, клянусь, я первый съезжу ему по роже! Ну, давай, – требует, – скажи, что ты мне тоже, как брат! Скажи, Картер!
С Лукасом мы друзья, а вот с Николасом гораздо ближе. Мы росли вместе, наши отцы компаньоны и нет такого секрета, который бы мы не знали друг о друге. Но когда он в нахлынувшей эйфории треплет мои волосы, я не уверен, что он не успел вдохнул травки – глаза у Ника странно блестят. Однако я сейчас и сам изрядно пьян, чтобы это понять.
Ник задирается ко мне, я шутя даю ему сдачи, и мы оба со смехом валимся в траву под оглушающие звуки рока, в которых я вдруг разбираю слова песни Энди Блэка «Это мое Воскрешение» и застываю, услышав знакомый голос…
– Картер, сейчас же иди домой! Тебе пора! Ты уже изрядно нализался, а если учесть, что тебе нет восемнадцати… Чувак, это слишком!
Нет, я обманул. Один секрет от Ника у меня все-таки есть.
Алекс. Снова он. Пришел за мной – сраная паинька. Такой же правильный и вышколенный, каким я его помню.
Я пьян и натянут, как струна. И волна куража шибает меня, сжимая пальцы в кулак. Этим кулаком, вскочив на ноги, я разрезаю воздух перед собой, пытаясь достать Алекса.
Это не первый мой алкоголь и не первая сигарета. Она падает и гаснет, и я пинаю ее носком кроссовка, достаточно крепким, чтобы врезать кому-нибудь по яйцам. Чтобы как следует наподдать.
Так мне кажется. И так есть на самом деле.
– На хер иди! – я подаюсь вперед, но спотыкаюсь и ударяюсь плечом о чью-то тачку. Матерюсь, оборачиваясь. – Да пошел ты! – ору, пытаясь схватить Алекса, но оседаю задницей на пол, и слышу в ответ «Заткнись!».
Плевать!