– Встречу. Что ты распереживался? Я буду ждать тебя там на перроне, когда поезд прибудет из тумана утром… Нашим утром. А потом распишемся, как тайные агенты, и уедем, улетим отсюда, пусть на неделю, пусть на месяц. Да хоть навсегда! – крикнула она ему, отталкивая мягко варежками.
– Да… да… да… – эхом отозвались серые пятиэтажки.
И это слышал весь мир, всё городское утро и мелкие снежинки в сухом морозном воздухе. В золотых локонах Анжелы эти снежинки путались, словно рыбки в тонких сетях.
И они, двое этих влюблённых безумцев, стояли на хрустящем снегу, обнимаясь в облаке пара. А мимо них спешили по своим делам угрюмые прохожие, словно в иной реальности, по иным утоптанным дорожкам.
***
Уже свет за окнами потускнел. Ощущение уходящего зимнего дня стало почти реальным – как головная боль после паров формалина и стопки судебно-медицинских заключений. Сегодня было много разных остановок на человеческих путях. Много рабочей суеты: вскрытия, гистология, подготовка материала в лабораторию.
Описывать травмы, несовместимые с жизнью, подозревать отравление или насильственную асфиксию. Делать промежуточные выводы. И всё это на фоне постоянно толкущихся в помещении оперов, следователей или судебных представителей. Они же не виноваты. Им бы протоколы составить да расписаться в журнале. Ну и словечком перекинуться, словно в заводском цеху. Да только цех тут особенный и конвейер необычный.
Люди гибнут самыми чудными способами и если для тех, кто потом приезжает забирать тело – это трагедия, то здесь, в прозекторской – это рутина и завал.
Ульяна Аркадьевна бросила перчатки в пластиковый бак и направилась в комнату санобработки. Из служебного кабинета уже раздавался рыкающий бас сменщика Бориса. Дежурство закончилось. Остаётся только сложить все бумаги в папки, одеться и вставить ключ в замок зажигания кредитного «Соляриса». А там, неторопливо, по свежим, сверкающим проспектам, мимо зелёных светофоров, в уютную «трёшку» на улице Горького.
Олег, наверное, уже дома, если не будет консультаций у студентов. Впрочем, он всё равно вернётся в запорошенной снегом красной куртке с меховым капюшоном. Он всегда возвращается и мусор выносит… Мужчина.
– Ульяна Аркадьевна! Вы меня не любите, – раздаётся за спиной знакомый голос.
Ну вот, здравствуйте вам! Семён Болотов – давно уже не молодой следователь из Правобережного. Только он так нелепо и наивно обращается к ней. И не потому, что он паталогически беспардонен, а просто человек забавный и его «все не любят», от бухгалтерии до судебной лаборатории.
– Как же вас любить, Семён Палыч? Вы же всегда к концу дежурства появляетесь. Да, как правило, с неопознанными и проблемными гостинцами, – ответила прозектор. – Вон уже Борис кофе допивает. Он бодренько и весело оформит ваш визит.
– Нет, Ульяна Аркадьевна. Я с вами по жизни завсегда