– Недоброго вам дня, – сказал он, протянув металлическую кружку. – Кажется, вам, как и мне, стоит взбодриться. Спать рядом с посторонними трупами – не самая лучшая идея.
Кружку Катарина приняла машинально.
И сделав глоток, выругалась. Мог бы и предупредить.
– Осторожно, горячо, – любезно предупредил князь.
Он тоже выглядел каким-то потрепанным. А вот кофе был крепок, черен до густоты и горек. От горечи этой скулы сводило, но сон отступил.
И ясность сознания вернулась.
Катарина заставила себя допить черную жижу до дна и, протянув кружку, сказала:
– Спасибо.
– Сочтемся, – князь отряхнулся и, окинув место действия пытливым взглядом, заметил. – А он у нас склонен к излишней театральности, я бы даже сказал – к драматизму. Это ведь не случайно?
Ну да… вряд ли можно случайно привязать человека его же кишками к дереву.
– Я не о том, – князь потянулся и смачно зевнул. – Все это… кладбище… рассвет… кто нашел тело?
– Сторож.
– Вот… и сообщил в полицию… и вы приехали немедля, увидали все… сторож давно здесь работает?
Катарина пожала плечами: она понятия не имела, давно ли.
– Давно, – сам себе ответил князь. – И полагаю, человек из бывших военных.
– Почему…
– Порядок… чтобы все пошло именно так, как задумано, он должен был быть уверен в нерушимости здешнего порядка. Обход в одно и то же время… и увидав вот этакое, не каждый человек сразу в полицию побежит. Одни убегут в страхе. Другие обмороком порадуют. Третьих и вовсе стошнит, как и четвертых. А чужая блевотина, согласитесь, вовсе не то, что хочется видеть рядом с произведением искусства.
В словах князя была логика.
Извращенная, странная, но меж тем логика.
А главное, он оказался прав.
Кладбищенский сторож, крепкий, пусть и в годах, мужчина, был хмур и мрачен. Он кутался в старый плащ и курил на редкость вонючие самокрутки. Ядреным запахом его табака пропахла крошечная сторожка. Здесь было чисто и по-своему уютно.
Отскобленный до белизны пол.
Стол, укрытый газетами. Топчан и печурка. В глаза бросались белоснежные занавески с вышитыми петушками, а еще огромные рыбацкие сапоги.
– Баба, – изрек сторож, сплюнувши на пол, после спохватился, посмурнел. – И хвостатый… я таких, как ты, паря, на столбах вешал!
– Это навряд ли, – весело отозвался князь. – Таких как я слишком мало, чтобы расходовать нас столь бездарно…
– Ишь, языкастый… и наглый… дружите, стало быть?
– Как кошка с собакой, – князь устроился на низеньком стульчике, и сидеть на нем было по всему неудобно. Острые колени князя торчали едва ль не выше плеч, сам он изогнулся, ухитрившись втиснуться меж топчаном и столиком.
– А оно по-другому и не буде… – сторож вытащил папироску, обмял ее и, кинувши взгляд на Катарину, поинтересовался. – Не сомлеет?
– Не должна, – ответил почему-то князь. – Она крепкая.
– А все одно баба. Баба и на службе…
– Куда мир