Зигфрид ждет, но я уверен, что он не будет ждать вечно и скоро начнет задавать вопросы, скорее всего о моих снах.
– Видели что-нибудь во сне после нашего последнего сеанса, Боб?
Я зеваю. Мне ужасно скучно.
– Не помню. Во всяком случае, ничего важного мне так и не приснилось.
– Я хотел бы послушать. Даже обрывки.
– Ты паразит, Зигфрид, знаешь?
– Мне жаль, что вы считаете меня паразитом, Роб.
– Ну… мне кажется, я даже обрывков не смогу вспомнить.
– Попытайтесь, пожалуйста.
– Черт возьми! – Я устраиваюсь поудобнее на кушетке.
Все, что я могу вспомнить, абсолютно тривиально и, я уверен, не имеет отношения к чему-либо травматическому или важному. Но если я скажу ему об этом, он рассердится. Поэтому я послушно отвечаю:
– Я куда-то ехал в вагоне поезда. Бесчисленное число вагонов были сцеплены вместе, так, что можно переходить из одного в другой. В них находилось полно знакомых. Женщина, такого материнского вида, она часто кашляла, и еще одна женщина, которая… ну, выглядела несколько странно. Вначале я подумал, что это мужчина. На ней был какой-то комбинезон, так что трудно было с уверенностью сказать, мужчина это или женщина. У нее были мужские, очень густые брови. Но я был уверен, что это женщина.
– Вы говорили с какой-нибудь из этих женщин, Боб?
– Пожалуйста, не прерывай, Зигфрид, я из-за тебя теряю нить мысли.
– Простите, Боб.
– Сколько угодно раз, – отвечаю я и возвращаюсь к своему сну: – Я ушел от них. Нет, я не разговаривал ни с кем из них. Перешел в следующий вагон. Это был последний вагон в поезде. К остальным он был присоединен чем-то вроде… дай-ка подумать… не могу сразу это описать. Как растягивающаяся металлическая гармошка, знаешь? И она растянулась. – Я останавливаюсь, главным образом от скуки. Мне хочется извиниться за такой скучный неуместный сон.
– Вы говорите, металлическое соединение растянулось, Боб? – подталкивает меня Зигфрид.
– Да, верно, растянулось. И, конечно, вагон, в котором я находился, начал все больше и больше отставать от других. Я видел только хвостовой огонь, который чем-то напоминал мне ее лицо. Она… – Тут я утрачиваю последовательность и пытаюсь вернуться к поезду. – Как будто мне трудно к ней вернуться, словно она… прости, Зигфрид, не помню точно, что там случилось. А потом я проснулся и записал все, как только смог, как ты и велишь мне, – виртуозно завершил я свой рассказ.
– Я высоко ценю это, Боб, – серьезно говорит Зигфрид. Он ждет продолжения, а я начинаю беспокойно ерзать.
– Кушетка совсем не такая удобная, как матрац, – жалуюсь я.
– Простите, Боб. Вы говорите, что узнали их?
– Кого? – прикидываясь непонимающим, спросил я.
– Двух женщин в поезде, от которых вы уходите все дальше и дальше.
– О! Нет.