– Не знаю! – закричал я. Слезы текли у меня по щекам, я посмотрел на часы и увидел, как сквозь влагу дрожат зеленые цифры. – Ох! – обычным тоном проговорил я и сел на кушетке. Слезы по-прежнему текли по лицу, но фонтан уже иссяк. – Мне пора, Зигфрид. У меня свидание. Ее зовут Таня. Красивая девушка. Хьюстонский симфонический. Она любит Мендельсона и розы, и я хочу подобрать несколько этих темно-синих гибридов, которые подойдут к ее глазам.
– Боб, у нас осталось почти десять минут.
– В другой раз поговорим подольше. – Я знаю, что он этого не может сделать, и торопливо добавляю: – Можно мне воспользоваться твоей ванной? Мне очень нужно.
– Вы хотите заглушить свои чувства, облегчив желудок, Боб?
– О, не будь так сообразителен. Я знаю, что говорю. Я понимаю, это напоминает типичный заместительный механизм…
– Боб.
– …ну ладно, позже, а пока я сбегаю. Мне, честное слово, нужно идти. В ванную, я хочу сказать. И в цветочный магазин. Таня особенная девушка. Красивая. Я не о сексе говорю, хотя это тоже здорово. Она может с… она может…
– Боб, что вы пытаетесь объяснить?
Я перевожу дыхание и умудряюсь выговорить:
– У нее прекрасно получается оральный секс.
– Боб?
Я узнаю этот тон. У Зигфрида большой набор интонаций, и с некоторыми я уже знаком. Он считает, что напал на какой-то след.
– Что? – как можно равнодушнее спрашиваю я.
– Боб, как вы это называете между собой, когда женщина занимается с вами оральным сексом?
– Боже, Зигфрид, что за глупость?
– Как вы называете, Боб?
– Ты сам знаешь.
– Как называете, Боб? – продолжает настаивать Зигфрид.
– Ну, говорят, например, «она меня ест».
– А другие выражения, Боб?
– Да их множество! «Давать головку», например. Я думаю, что за свою жизнь слышал тысячу названий.
– А какие еще, Боб?
Все это время я настраивал себя на гнев и боль, и они неожиданно прорвались:
– Не играй со мной в эти проклятые игры, Зигфрид! – истошно заорал я и почувствовал, как у меня переворачиваются внутренности. Я даже испугался, что испачкаю брюки, будто снова стал маленьким мальчиком. – Боже, Зигфрид! Ребенком я разговаривал со своим медведем. Теперь мне сорок пять лет, но я по-прежнему делюсь своими мыслями с глупой машиной, будто она живая!
– Но ведь есть и другие названия, правда, Боб?
– Их тысячи! Какое тебе нужно?
– Я хочу, чтобы вы использовали выражение, которое хотели произнести и не смогли. Боб, пожалуйста, скажите его. Это выражение имеет для вас особый смысл, поэтому вы и не можете просто так выговорить его.
Я съеживаюсь на матраце и плачу, но на этот раз по-настоящему.
– Пожалуйста, скажите, Боб. Что это за слово?
– Будь ты проклят, Зигфрид! – вырывается у меня. – Спуститься! Вот оно. Спуститься, спуститься, спуститься!
8
– Доброе