– Но в церкви отпевают мертвецов! – попытался возразить Магику колдун.
– Церковь ничего не дает, – категорически отрезал Магик, – да и не могут священники ничего сделать, силы нет, а у кого из предстоящих Богу сила есть, сразу сбегают.
– Куда?
– В скиты, закрытые монастыри, куда угодно, лишь бы подальше от этой напасти!
– Трусы! – горячась, воскликнул деревенский колдун.
– Да, – согласился Магик. – И всегда празднуют труса, сражаются с сумасшедшими призраками и мерзопакостными, в основном, ведьмы.
– Почему, ведьмы, а как же колдуны?
– Потому что, ведьмы – женщины, по природе своей они понимают умерших людей, сочувствуют им и, проявляя благородство, даже ратуют за иных мерзопакостных, заступаясь за них пред Сатаной.
– Сбереги меня Сатана, чтобы я мог послужить тебе в этом и другом мире тоже! – суеверно начертив в воздухе пентаграмму, произнес колдун.
Свою необыкновенную проницательность и знания, присущие скорее взрослому и чрезвычайно образованному человеку Магик ни от кого не скрывал. Родители его пребывали в шоке, не уставая удивляться на странного ребенка, особенно сильно поразило их откровение о скорой гибели…
Мать Магика, молодая женщина тридцати пяти лет, после откровения сына, произнесенного спокойным и рассудительным тоном, так и не смогла заснуть, проворочавшись с боку на бок добрую половину ночи, наконец, встала и на цыпочках, стараясь не разбудить сына, прокралась на кухню. Кухня в ночную пору выглядела чужой, сквозь тюлевые занавески лился мертвенный свет одинокого уличного фонаря, и у нее сжалось сердце при воспоминании. Воспоминание привело ее к медленному звучанию одного из тех вальсов, которые так любил напевать ее супруг и отец Магика. Всего шестнадцать лет назад, влюбленные друг в друга, они сидели на этой самой кухне и, уплетая праздничный ужин, обсуждали свадьбу. После свадьбы в упоении восторга иногда полуночничали, коротая время возле холодильника. А с рождением ребенка ночные посиделки на кухонном пространстве прекратились вовсе, она уставала от возни с малышом и домашних хлопот, он от сверхурочных и дополнительных заработков на тракторных работах, которые вынужден был набирать, чтобы прокормить семью.
Сын рос быстро. В два года он уже вовсю помогал ей, гармонично вплетаясь во все домашние дела. Был серьезен и неулыбчив. Мать замечала странное, когда ее сын помогал соседским старикам обрести здоровье, когда и ей он оказывал помощь, просто наложив руки на скованную болью поясницу, радикулит – бич всех деревенских жителей привыкших кланяться земле-матушке, не являлся исключением и для матери Магика. Боль моментально уходила, не оставив по себе даже воспоминаний.
В школу сын пошел с великой неохотой. На уроках скучал, зевал и засыпал, но при окрике учителя, всегда четко излагал не только устное объяснение педагога, но и дополнял его такими невероятными фактами, что