Возмездие за безумие. Елена Поддубская

пока Галя и Рома были в поликлинике, от ужаса округлили глаза и синхронно закрыли рты ладонями. Младшая дочь Уховых при виде сестры заплакала. Виктор, вернувшись домой поздно вечером, увидев Юлю в инвалидной коляске, выразился нецензурно.– Не, ну это просто пи. дец! Хороший ты мне, Юля, подарок сделала к дню рождения, – Виктор прошёл к шкафу в зале, вытащил оттуда начатую бутылку водки и налил себе рюмку. Через несколько дней мужчине должно было исполниться пятьдесят два года. Сжав одной рукой область левой грудины, другой Ухов опрокинул спиртное в рот, и, снова матерясь, не стесняясь женщин и детей, дал жестом понять, что все должны покинуть помещение. Лена и Вера поторопились уйти. Галя, закрывая за соседками тяжёлую дверь, стыдливо улыбнулась:

      – Вы извините его. Это он от стресса матюкается.

      Ругаться матом в стране с момента смены социалистической власти на демократическую стало делом обыденным. Чем это было вызвано? Никто не задавался таким вопросом. Из интеллигентнейшего развитого общественного социализма, при котором брань осуждалась и пресекалась на любом уровне, страну кинули в зародышевый беспринципный капитализм, в котором теперь даже люди высокого государственного положения не считали зазорным ввернуть в разговор скверное словцо даже с высокой трибуны. На примере руководителей страны, народ тоже спустил родной разговорный со всех тормозов. И понёсся по стране мат во всех его формах и видах. Матерились изощрённо, зло, целыми понавыдуманными фразами, даже предложениями, в которых из литературного оставались только союзы и междометия. Матерные фразеологизмы пропагандировали посредством специально изданных словарей, ибо особо изощрённые фразы, заставляли лишь догадываться о том, что бы выданное определение могло означать. Матерились мужчины, женщины, подростки и даже дети. Старики, прожившие всю жизнь в почитании языка, стали тоже ругаться, вторя молодёжи и словно приобщая себя к нормам времени. Бранились все сословия и социальные уровни, опровергая аксиому: «чем хуже уровень жизни, тем ниже уровень интеллекта». Ругались, оправдывая себя мыслью, что если никому не стыдно за тот кошмар, в какой ввергли народ, то почему самому народу должно быть стыдно за слова, какими он характеризовал этот самый кошмар.

      Что касалось Виктора, родом он был из семьи преподавателей ВУЗа. И хотя сохранил в себе привычку читать бывший «Правдинский» журнал «Огонёк» с критическими статьями В. Коротича, рыскать по книжным рынкам в поисках «Красного колеса» Солженицына, изданного, но пока не выпущенного в широкую продажу, но при этом полностью утратил стыд и бранился, как последний дворник. Почти двадцать лет в бизнесе наложили неизгладимый отпечаток не только на речь Ухова, но и на внешность: от былой мускулатуры осталась только мощная шея. Возраст преобразил мышцы мужчины, разменявшего пятый десяток, в жир, покрывающий тело и лицо ровным и толстым слоем. Почти неохватное пузо торчало