Восьмизубая корона на голове. Немного натирает лоб возле правой залысины. Это ничего: говорят, через месяц-другой образуется мозоль, и тогда никаких неприятных ощущений.
Поздравления: более или менее искренние – от сотоварищей по партии Дубовых Листьев, которая в лице Парлута вновь одержала победу, с ощутимым кисловатым привкусом – от представителей остальных партий, проигравших эту баталию.
Подарки с намеком на перспективное сотрудничество. Прошения и кляузы, к исходу третьего дня их уже столько набралось, что хоть стены в деревенском домике оклеивай. Какой-то тип с горящими глазами и всклокоченной шевелюрой, неизвестно как прорвавшийся во дворец, всучил пухлую папку с проектом по разведению съедобных амфибий в городской канализации. Сказал, труд всей его жизни, и дюжину жабосвинок он уже вырастил, но на дальнейшее нужна государственная дотация.
Реверансы и поклоны, а самому кланяться не надо, сие весьма приятно. Торжественные речи иностранных послов. Прекрасная владычица светлых эльфов Эгленирэль оперлась своей лилейной ручкой о его руку, поднимаясь с кресла. Старая царица горных троллей из Осурраха – то же самое своей когтистой лапищей с огромными перстнями, чуть не упал, сколько же в ней весу… Дамы и барышни обворожительно улыбаются. Маги дают понять, что, ежели он не оставит их своими милостями, они ему тоже будут в немалой степени полезны.
Тревожит лишь одно: неотвратимо приближается затмение снов, и ежели кто-нибудь догадается… Но с чего бы им догадаться, если Анемподист умудрился разменять седьмой десяток, ничем себя не выдав? И тайник уже приготовлен, прямо здесь, во дворце, отлично обустроенный, надежно замаскированный. Ситуация под контролем, до сих пор обходилось, и на этот раз обойдется. А все же нет-нет, да и кольнет, хуже прострела в пояснице.
Парлут перевел взгляд на свою венценосную супругу, которая сидела на возвышении, закутанная в расшитую золотом и серебром мантию из эльфийского жемчужного шелка, и от сердца отлегло. Это великолепие отныне принадлежит ему, так о чем беспокоиться? И выглядит ее величество лучше, чем вчера, бледное личико оживилось, голосок звучит бодро. Его, Парлута, личная заслуга. После первой брачной ночи Элшериер занемогла, и тогда Анемподист, не мешкая, послал за своей племянницей, накануне укатившей на юг. Они с шестилетнего возраста закадычные подружки. Расчет оказался верен: стоило Дафне вернуться – и королева ожила, как увядающий комнатный цветок после поливки.
Строго говоря, Дафна Сетаби приходилась Парлуту не племянницей, а родственницей настолько дальней, что он даже названия для этого родства не знал. Ее мать была внебрачной дочерью покойного троюродного кузена. Вышла замуж за столичного торговца среднего достатка, прожила с ним несколько лет, а потом по соседству с их домом взорвалась лаборатория мага, не совладавшего с плененным