– Да, а Федору повезло меньше! – его друг не стал беспокоить родителей (все равно, денег у них не было, отец – пьянь и рвань, а мать горбатила на трех работах, чтобы прокормить самого Федора и его маленьких сестричек), но так как долг отдавать все же было необходимо, предложил отработать – ограбить какого-нибудь барыгу или супермаркет со всей дневной выручкой.
В итоге его взяли в бригаду, ходящую под авторитетом, и направили на ближайший рынок, где торговцы задвигали турецкие и китайские шмотки. Уже через день Федор, разузнавший к тому времени всю подноготную, хлопнул ночью оптовика и отобрал у него все деньги, а самому переломал ребра и пробил голову. С того момента он в школе не появлялся, и Марина вскоре о нем позабыла. А через пару месяцев прошел слух, что Федора прихватили менты – сколь веревочке не виться, конец обязательно будет!
Андрей вдруг вспотел: воспоминания выпрыгнули внезапно и отдались резью в сердце. А он-то думал, что уже одолел их, перевел душевную тяжесть просто в тупое сожаление – но нет!
– Все болезни от нервов! И даже язва! Поэтому вдох-выдох, вдох-выдох, раз-два, делай, как я! – Андрей распахнул форточку.
Зима на носу, окна в больнице не меняли принципиально – еще дореволюционные, дубовые, выдержанные, винтажные! У кого поднимется рука снести такую красоту и заменить пластиковой дешевой подделкой? Только у варвара, а главврач себя таковым не считал. Хотя, будь на его месте Андрей, он бы, пожалуй, согласился – уж больно дуло изо всех щелей, и приходилось каждую осень заклеивать окна бумагой, липкой лентой и самоклеящимся пенопластом.
В прошлые выходные Андрей приехал на работу и провел два часа личного времени в тесном общении с окнами, вследствие чего в кабинете стало намного теплее. Для проветривания он оставил одну форточку, но чтобы ее открыть, приходилось взбираться на табурет – высоко, без подручных средств Андрей никак не дотягивался.
С улицы ворвался железный грохот спешащего трамвая и истошный собачий визг.
– Интересно! – Андрей соскочил с табурета, быстро схватил сигарету и вернулся обратно на смотровую площадку, пытаясь разглядеть источник раздражающих звуков.
– Ага! Вот они, голубчики! – банда «кабысдохов» (как он привык называть стаю бродячих собак, которые обосновались здесь неподалеку на свалке и никому не давали прохода) устроила побоище за целую кастрюлю костей, выброшенную за забор больничным поваром.
У повара было прозвище «боров», он был толстым, как кадушка с квашеной капустой, вечно пыхтел и отдувался, и он него воняло. Андрей обходил его стороной, боров, он боров и есть, и кличку свою оправдывает полностью!
Подоплека разворачивающихся внизу событий была такова. Вожак стаи по привычке первым бросился к драгоценной поживе, но вдруг был оттеснен в сторону молодым полуволком, который давно уже претендовал на лидерство. Вожака звали