Если бы не мама, которую не хотелось огорчать, она бы с радостью провалялась в постели до самого вечера. Смотрела бы всякую ерундень по телеку, грызла бы орешки, которые постоянно ей подсовывает мама. Полезно и вкусно. А потом навалилась бы долгожданная темень ночи. И тогда законно можно никуда не ходить, а просто уставиться в ночное небо, в тот его участок, где понатыкано так много звезд, и мечтать. Ей только это давалось лучше всего. И мечтала она не об эфемерных каких-то вещах, а вполне о земных. Как она, Аня, ставит на сцене их городского театра свой собственный спектакль. И играют в нем не бездарные прихлебатели Серг Сергыча, а талантливые ребята. Такие, как Оленька и Коленька. Их вечно «забывают» и «задвигают», когда идет распределение ролей. А они молчат и ничего не говорят. И ее, Анну, уговаривают не лезть со своей критикой. Надо «досидеть» до диплома. А потом «война план покажет». Правда, непонятно на что они надеются, если их никто из театральных режиссеров в спектакле не увидит и «не купит». Да это им, наверное, по барабану. Им же повезло встретиться и влюбиться друг в друга еще на вступительных экзаменах. А теперь, когда до выпускных осталось всего полгода, им вообще на все плевать. Вот только Ане не безразлично, что будет дальше. Неужели она не сможет стать режиссером и ставить свои собственные спектакли? Не удастся поступить в столичный вуз… Да и ее любимые сонеты… Ей не все равно, как будет звучать Шекспир со сцены в исполнении равнодушной красавицы Светки и тупой сексуально озабоченной поиском очередного мужика Инки.
– Аня, вставай! Оладушки поспели! Иди умываться, – крикнула из кухни мама.
И Аня нехотя поплелась в их совмещенный санузел. Очередной несчастливый день начинался.
В Москве в огромном олимпийском зале проходили соревнования кандидатов в мастера спорта по боксу. На огромных трибунах со всех четырех сторон собралось множество болельщиков. На первом ряду по центру сидели члены жюри. Двое гладковыбритых мужчин, в строгих костюмах. На ринг вышел судья. Мужчина лет сорока пяти в черных брюках и белоснежной рубахе. Его торжественный вид подчеркивала и черная затянутая крепко, немного сжимавшая горло бабочка.
В правой руке он держал микрофон, провод от которого волочился за ним следом. Мужчина прошел на середину ринга, и как будто выставил на показ свои сорок третьего размера замшевые туфли с тупыми носами. Над ним с двух сторон зависли две профессиональные видеокамеры.
– Добрый вечер, дамы и господа! – в микрофон произнёс судья так четко, словно телевизионный диктор. – В правом углу ринга в черных шортах Иван Сазонов, – судья немного замешкался и добавил, – по прозвищу Белый медведь!
Иван Сазонов был здоровым мордоворотом, и казалось, кулаком мог бы сдвинуть танк с места. Он был лысый, накаченный как будто сутками не вылезал из спортзала. Его скулы были напряжены, придавая лицу каменное выражение. После того как судья произнес его имя, Иван поднял руку вверх, и запрыгал на ринге.