Потому поднимаю взгляд выше и выше, пока не фокусируюсь на тёмных глазах, глядящих на меня с насмешкой.
Я должна ему всё объяснить, чтобы не выдумывал себе, чего в природе не существует.
– Я дочка Иванны Станиславовны, – сглатываю, облизываю вмиг пересохшие губы. Марк смотрит на мой рот, и от этого мне очень стыдно.
Словно я провоцирую его, но ведь случайно!
– Это ещё кто? Что за бред ты несёшь, Марта?
Впрочем, странно было думать, что Марк знает всех, кто работает в доме его родителей, поимённо. Наверное, прислуга для него всё равно, что мусор под ногами.
– Она работает в этом доме. Несколько лет уже работает! А меня попросила помочь, – сбивчиво поясняю и торопливо добавляю, пока он слушает: – Мама ваша в курсе, они договорились! Я никакая не проходимка, не воровка и уж точно не охотница за вашими трусами или рогом. Вы меня понимаете?
Кажется, последний вопрос был лишним.
– Я похож на тупого, который в пяти фразах запутается? – заламывает тёмно-русую бровь и явно ждёт моего ответа, морально напирая. Он не пытается до меня дотронуться. Вроде бы как держит дистанцию, но мне всё равно душно и немного стыдно находиться рядом с ним. – Хотя ты и очень много говоришь. Голова от тебя пухнет.
В подтверждение своих слов кривится, а в глазах настороженность.
– Я нервничаю! Отойдите!
Но он и не думает меня слушать.
– В мою комнату зачем влезла? – требовательно.
– Никуда я не влезала! Я меняла постельное бельё! По распоряжению вашей мамы.
Жестом указываю на сиротливую корзину, но Марк не поворачивается в ту сторону. Наклоняется ниже, заглядывает в глаза, а в мою поясницу впивается острое ребро комода. Но это не помогает мне выторговать себе хотя бы лишний сантиметр пространства.
– Моя матушка любит суету, – замечает тихо, и что-то в его словах, тоне голоса меня настораживает. – Чего трясёшься? Я такой страшный?
– Вы же почти голый! – зачем-то объявляю громко и нервно, а Марк отвечает мне взрывом хохота.
– Прости, знал бы, что ко мне гости пожалуют, обязательно напялил фрак. Или тебе больше понравилось, если бы совсем голым был?
– Хамить некрасиво, – бурчу, но Марк лишь пожимает плечами в ответ, всем своим видом показывая, в каком месте он видел моё мнение о своём поведении.
Плавно оттолкнувшись, отходит назад, освобождает проход. Господи, спасибо тебе, что его полотенце всё ещё плотно сидит на бёдрах.
Я пытаюсь выскочить из комнаты, но властное: "Стоять" пригвождает к месту. Намертво приклеивает.
– Ну что ещё? Я же всё объяснила!
– Ты милая девочка, и я бы с удовольствием посмотрел, что там под твоим платьицем, но верить людям на слово я давно уже не умею.
Марк нажимает какую-то кнопку на белой панельке у двери – как я её сразу не заметила? – и через мгновение оттуда доносится низкий мужской голос:
– Марк Романович? Что-то случилось?
В голосе сквозит учтивость и услужливость,