***
За несколько дней до этого
Я и сестры, такие же подкидыши неизвестного происхождения, заканчиваем танец плодородия и выходим из чистого, как и все здесь, горного озера. Тонкие, насквозь мокрые сорочки облепляют тело и совсем ничего не скрывают. Просвечивает даже плотно сомкнутый бутон, проявившийся внизу живота при инициации. Здесь он у всех такой. Верховная жрица говорит, что цветок обязательно распустится, когда для этого придет время, и тогда мы вступим в полную силу.
Пробужденные танцем юркие рыбки скользят между нами, из воды поднимаются на длинных стеблях цветы, а мы их собираем, чтобы поднести на алтарь нашей покровительнице Аште.
Дробный перестук лошадиных копыт заставляет всех замереть. Вот уже много лет, с тех пор, как наши земли попали во власть захватчиков и храмы Ашты отстояли собственную независимость, мы перестали видеть в окрестностях людей. Лишь изредка приходили караваны, разговаривали с главной жрицей и уводили одну их девушек, чтобы она стала женой в каком-нибудь из селений, расцвела и приносила на землю счастье, покой и плодородие не только растениям, но и людям, и животным.
Мы знали, что почти всех девушек, с проявившимся при инициации цветком, ждет такая же участь, несмотря на то, что жрицы неохотно отпускают нас в мир, только в тех случаях, когда другого выхода нет. Оставшиеся в храме девушки со временем становятся младшими жрицами, а те, кого Аша не благословила цветком – служанками.
Вместе со звонким цоканьем веет непривычной прохладой. В промокших сорочках становится очень холодно, но любопытство не дает покоя – что принесет неизвестный путник в наш уединенный храм?
Обхватив себя руками и зябко ежась, мы спешим к главному и единственному входу, через который должен въехать всадник.
Неужели пришло время расставаться с одной из сестер? И, судя по тому, что я еще не достигла возраста жрицы, а сестры – брачного, то расставаться придется именно со мной?..
Даже не знаю, радоваться этому или огорчаться. Я привыкла к храму, к знакомым порядкам, к жрицам, но в то же время снедало любопытство – а что там, за храмовыми стенами?
Передав сестрам самые свежие, самые чистые, без единого темного пятнышка, цветы, я отправила их в храм, себе же взяла остальные и присела на невысокую каменную скамью, сделав вид, что раздергиваю стебли цветов на волокна, чтобы потом соткать из них ткань – самую нежную, самую тонкую и шелковистую, в холода согревающую, а в зной дающую прохладу. Эта ткань пользуется в городах большим спросом и позволяет нам удовлетворять все насущные потребности. Собственно, и сорочки, что сейчас на нас, сшиты из этой же ткани – текучей, словно вода, и очень-очень тонкой.
Жрица величественно подплывает к воротам, о которые уже грохочут кулаки всадника, и отпирает засов.
– Могу я ступить на священную землю Ашты? – холодно и совсем не почтительно спрашивает незнакомец.
– Мы