Сегодня суббота, а значит, Серёжа дома. Экспроприировав у отца в холодильнике четыре бутылочки пива (родители проспят, как минимум, ещё пару часов), забрав из тайника, сделанного мной в подоконнике, все мои сбережения (двадцать пять с половиной тысяч рублей), пошёл проведать друга. Да и не забыл прихватить несколько дисков с моей любимой классикой. Дорога обещала быть длинной, долгой, ветвистой, изворотливой. Семь часов утра даже летом не самое лучшее время для посещений друзей. Но мне было надо. Серёжа либо дрых один в квартире (родители на даче), либо, что более вероятно, лежал в обнимку со своей девушкой Ирой.
Открыли мне не сразу. Пришлось помучить звонок. Через три минуты беспрестанного трезвона, разозлившийся из-за насильственного вмешательства в его дела с Морфеем Серёжа резко распахнул дверь и в глазок не взглянул, молодец какой. Растрёпанный, красный, как помидор, Серёжа раззявил пасть, чтобы что есть мочи рявкнуть, когда увидел, кто к нему пришёл. Немного поостыв, он спросил:
– Ты чего так рано-то? Случилось чё?
Я показал ему упаковку пива и сказал:
– Извини, друг, очень надо.
– Давай через часика три приходи.
– Не могу, уезжаю. Надолго. Пришёл с тобой попрощаться.
– Понимаешь, я не один, – замялся Серёжа.
– Ира?
– Ну да. Я…
– Ладно, мы тихо на кухне посидим, пускай спит, – говоря, я вошёл в прихожую и разулся. Не слушая его дальнейшего нытья, я прямиком отправился на кухню.
Расположившись за столом, скрутил пробки на бутылках. Увидев, что от меня не избавиться, Серёжа достал бокалы. Ему я налил, а сам по-босяцки пил из горлышка.
– Куда отправляешься?
– Далеко, отсюда не видать. Решил мир повидать, поеду автостопом.
– С чего это такая идея у тебя?
– Из института меня выперли, пора на работу устраиваться. Летом начинать горбатить для меня не вариант. Прокачусь дорогой длинной в два месяца в сторону моря, а в сентябре выйду трудиться.
– Давно пора, Рома. Хватит в чёртиков играть, – закачал головой, со значением, дрессированный Серёжа.
Про свои дела в семье я ему не рассказывал: он вообще про мои дела вне стен института ничего не знал, по-прежнему воспринимая меня как уличного поклонника музыки определённого толка, известного, как Сепсис. Отлично, такой глупой доверчивостью грех не воспользоваться.
– Хочешь, поговорю о тебе