– Ида, чао, – окликнула ее Анфиса. – Вот познакомься, это Катя, моя лучшая подруга, она приехала сегодня ко мне.
Ида протянула Кате изящную руку. Она вся была изящной – стройная шатенка небольшого роста. Блестящие волосы до плеч тщательно подвиты и уложены феном. Лицо ее было слегка удлиненным – тонкое с правильными чертами. Она была искусно подкрашена. На белом матовом лице рдели губы, ярко обозначенные красной помадой. Макияж казался излишне пафосным и нарочитым. Ида (позже Катя узнала и ее фамилию – Шилова) всем своим обликом явно пыталась стилизоваться под кого-то. На ней был черный кашемировый свитер и черные брюки клеш, но выглядело на ней все это – вот странность – почти как вечернее платье. Позже Катя поняла, кого ей напоминает эта женщина – вычурных голливудских красоток 40-х годов. Весь ее вид выпадал из общего расслабляющего, располагающего к отдыху антуража «Валдайских далей» и одновременно неудержимо привлекал к себе взор. Катя поймала себя на мысли, что от этой «ряженой» у нее невольно поднимается настроение, как будто она только что посмотрела классное старое черно-белое кино.
– Ты совсем, мать, сегодня как Дита фон Тиз, – хмыкнула Анфиса. – Неужели это здесь в салоне тебя так завили?
– Обижаешь. Это я сама. Все утро в обнимку с феном и термобигудями. Делать-то совсем вроде нечего. – Ида улыбалась. – Ну, здравствуйте, здравствуйте, Катя. Как там погода в Москве?
– Дожди шли.
– Тут тоже лило как из ведра. У меня машина на дороге в грязи завязла. – Ида состроила гримаску. – Я на машине сюда рванула. А потом сто раз пожалела. Представляете, у меня колесо спустило. Я не знала, за что хвататься. И тут подруливают какие-то гаишники. Я думала – оштрафуют, сама не знаю за что, с них же станется. А они: «Девушка, давайте мы вам поможем». И поставили мне запаску. И даже до автомастерской ближайшей меня сопроводили. Такие обаятельные, молодые, раскокетничались со мной вовсю по дороге.
Катя глянула на Анфису. Выражение ее лица было кислым: «Видишь, как она о себе мнит», – словно говорила она.
– Ты их всех наповал сразила. Это ведь на въезде в Торжок с тобой приключилось. Они ж торжковские – таких, как ты, и не бачили никогда.
– Анфиса, я просто не ожидала, честное слово. Оказывается, свет не без добрых…
– Гаишников, – подытожила нетерпеливо Анфиса. – Слушай, Ида, раз тебе все равно нечем заняться, прокати-ка нас в город с Катей и сама с нами проветрись.
Ида пожала плечами. Потом улыбнулась. Глянула на Катю.
– Анфиса как дитя, – сказала она. – Ну хорошо. Только помнишь, ты мне вчера зарок дала – сладкого и жареного не есть.
Через четверть часа они уже катили на ее «Шевроле». Собственно, до центра Двуреченска было рукой подать, можно было и пешком прогуляться – по берегу реки, потом по улочкам, застроенным деревянными домами с огородами, затем через мост, и вот уже перед вами и центральная площадь, и вокзал, и театр, и даже городские бани.
– Совершенно патриархальный городишко, я его уже весь облазила. – Ида вела машину