– Не смей обижать Анху, она хорошая!
Прикрыв глаза дрожащей рукой, я обмякла.
– Анху, – повторил волк странным голосом.
Глянув на него сквозь пальцы, я наткнулась на мрачный оценивающий взгляд, которым Хельму прошелся по мне. От макушки до израненных ног.
– Теперь вы мне расскажете, что на самом деле случилось прошлой ночью.
Сверху послышалось виноватое «ой» и душераздирающий кашель.
***
Рубашку забирать волк не стал, мои старые вещи собственноручно выкинул и вернулся в комнату Эдит с аптечкой.
Детеныш сидел на своей постели и старательно вытирал мокрые щеки. Она чувствовала себя виноватой, хотя облажалась тут именно я.
Это я была слишком беспечной, и я попалась на глаза оборотню, это меня он поймал, это я сама себя выдавала.
Но Эдит все равно плакала и просила прощения.
Ко мне, сидящей в проклятом розовом кресле, она не подходила – папа запретил.
– Ты не выглядишь удивленным, – заметила я, когда волк опустился на ковер у моих ног, поставив рядом аптечку.
– Всегда ходили слухи, что высшая нечисть от людей что-то скрывает.
– Всегда?
– Сколько я себя помню. – Он поднял на меня взгляд. – Я никогда в это не верил, но, знаешь, теперь не могу отделаться от мысли, что моя Рэйя в академии тоже была такой, как ты.
– Рэйя?
– Грозовая соколица, – пояснил он и усмехнулся. – Характер у нее был сложный. Когда я освободил ее после завершения учебы, в благодарность Рэйя чуть не выклевала мне глаз.
– Сложный, – фыркнула я. – Вот у меня характер сложный, а у Рэйи твоей он был просто поганым. Радуйся, что отделался так легко.
Хельму хмыкнул и начал обрабатывать мою левую ногу. Ощущения были ужасные. Порезы и царапины жгло от обеззараживающей жидкости, и одновременно с этим от прикосновений волка было щекотно и тепло. Кожу там, где ее касался Хельму, хотелось почесать, чтобы стряхнуть ощущения от его рук.
– Давай все-таки я сама, а?
– Сиди смирно, – велел он, не поднимая головы.
Эдит перестала плакать и теперь смотрела на нас с любопытством, даже поближе подползла.
Я улыбнулась ей всеми своими клыками, мне казалось, девочке это должно понравиться, но в ее глазах снова появились слезы, и она зашмыгала носом.
Никогда не понять мне человеческих детенышей…
– То есть ты самый настоящий боевой маг? – спросила я, искоса следя за Эдит. Смотреть на нее прямо опасалась, вдруг опять плакать начнет. – Из тех магов, которых нечисть не любит особенно сильно и которым желает всегда всего самого плохого?
– Вероятно.
– И что дальше?
– М-м-м?
– Ну, ты сидишь тут, обрабатываешь мои раны… Когда пойдешь рассказывать всем, что я в человека превращаюсь?
– Никогда. Я отдаю себе отчет в том, что с тобой сделают, если узнают правду. –