И, подумав немного, Дерслав доложил:
– Из всего вижу, что наши братья рассчитывают на Белого, и хотя бы попробуют его к себе привлечь. Мы не можем отделяться от своих. Пусть будет и Белый, чтобы великополяне показали, что тоже чего-то стоят. Если будет заварушка – нас потом будут больше уважать.
– А на нашего Пжеслава из Голухова как там смотрят? – спросил старик.
Ласота был снова в молчаливом расположении и не быстро собрался отвечать.
– Косо на него смотрят, – сказал он наконец, – ничего не знаю, но мне кажется, что он недолго на великорядцах посидит.
Дерслав рассмеялся.
– Тем лучше, – сказал он, – потому что и его нам дадут, а он нужен, и краковяка нам пришлют, тогда уже меру дольют! Что-то должно быть, пусть будет к хорошему!
Уставший Дерслав встал и зевнул, потягиваясь.
– Поздно, чёрт подери, – сказал он, – я бы уже спал, да и ты, наверно, после сегодняшней службы уйти бы рад. В замок тебе не пора идти, а там, может, венгры на твоей постели потягиваются; прикажу тебе сюда соломы принести и одеяльце прислать.
Сталось, как хотел хозяин, и, выпив ещё по кубку на сон, оба легли.
Назавтра, прежде чем Дерслав пробудился, и храпел ещё вовсю, Ласота вскочил со своей кровати, на цыпочках вышел и пошёл в замок. Старик, точно напророчил, потому что, когда он спешил в свою комнату, слуги в прихожей, которые спали у двери, укутавшись в старую епанчу проснувшись, объявили ему, что венгры, выпив, утром выломали у него двер и, силой вломившись в комнату, спали.
Было их, как говорил, трое, поэтому Ласота один лезть в драку с дерзкими наглецами не думал, а так как в доме уже все были на ногах, он пошёл к маршалку королевских венгров с жалобой.
С тем, который уже сидел над горячей полевкой, и говорить было трудно. Вместо того, чтобы прийти в помощь выпихнутому из собственного жилья, он начал его ругать ещё за негостеприимство и угрожать.
Таким образом, Ласота ушёл ни с чем и должен был собрать нескольких своих самых крепких слуг и тех, кому уже венгры докучали, и, только тогда вбежав в свою комнату, проснувшихся и хватающих оружие венгров выбросили прочь. Это не прошло без шума и драки, без криков, на которые ещё больше венгров прибежало на помощь своим.
Тогда начали и поляки отовсюду прибегать, с радостью, что потрепят дерзких, и закончилось бы кровью, если бы не прибежал старший над венграми и, сообразив, что бой может быть не в их пользу, не забрал своих с собой силой.
После этого Ласоте уже было нечего делать в замке, где больше ничего, кроме мести, не ожидал; поэтому он тут же начал собирать, что имел, приказал привести своих коней и накладывать на них вьюки, чтобы идти прочь из замка.
Другие, заметив это, старые Казимировы придворные, тоже по тревоге бросились выезжать из замка.
Произошёл сильный шум, и те, кто спал в эту пору, проснулись. Венгерский двор, увидев поляков, сосредоточившихся и собирающихся