Но слухи продолжали распространяться с небывалой настойчивостью.
Пресс-служба Ватикана уходила от ответа. Это сводило меня с ума. Опровергните их! Скажите нет!
Я помню, как в тот четверг проснулся от звонка телефона. Ватикан объявил, что Папа Виктор II сделает вечером важное сообщение.
В тот день в Интернете разразилось настоящее безумие. Утверждалось, что слухи были на самом деле официальной информацией, и что Папа непременно объявит о своем возрождении. Все это расползалось по сети, словно ядовитая виноградная лоза. Ватикан был охвачен паникой и дурными предчувствиями. В тот день никто не мог набраться мужества и заставить себя работать. Повсюду в Ватикане рабочие и священники собирались небольшими группами и перешептывались о грядущем заявлении. Многие находились в церквях и молились.
Я провел весь день в состоянии мандража. В глубине души я знал, что Святой отец не мог пройти процесс возрождения.
Он не стал бы этого делать.
Или же… стал?
Вечером в назначенный час Папа созвал аудиенцию в Папском зале Ватикана, а не вышел как обычно на балкон. Он не допустил в зал тележурналистов с камерами. Меня это немного встревожило: всем было известно, что от Сумеречных явно исходило пока не исследованное электромагнитное излучение, и это приводило к сбоям при попытке записать их на аудио- или видеоносители. Эти эфирные помехи не позволяли запечатлеть их с помощью какого бы то ни было оборудования.
Снаружи на площади весь день толпился народ, но я решил остаться в своей комнате. Папа Виктор II объявил, что кардинал Александр Наро, префект Конгрегации доктрины веры – самого влиятельного учреждения в Ватикане – был возрожден.
Я чувствовал, как слезы стекают по моему лицу, и мне было стыдно осознавать это. Не знаю, были ли это слезы облегчения, что возрождению подвергся не Папа, или же сожаление по поводу кардинала Наро. Объяснения кардинала опустошили меня: он говорил, что хотел бы стать священником для этих новых существ, хотел, чтобы они пришли в церковь, стремился показать, что мы все являемся одними и теми же созданиями. Он хотел, чтобы люди стали более открытыми по отношению друг к другу, и чтобы у него было как можно больше времени для достижения этих целей – во имя Церкви и Господа нашего.
Мне оставалось только горевать, скорбеть и поститься. Но затем на смену горю пришло замешательство.
А потом – гнев.
Кардинал был слишком близок к Папе. Он имел огромное влияние на церковь. Именно об этом предупреждало третье письмо.
Мне нужна была помощь среди высшего духовенства. Тот, кто отважился бы сражаться за веру. Я собрал свои немногочисленные вещи, взял письмо, которое, к моему огромному изумлению, до сих пор не начали разыскивать, и купил билет на самолет.
Дознаватель: Куда?
Отец