Разбойник был не в себе. Он тупо смотрел уцелевшим глазом на подошедшего Илью, лёжа точно в такой позе, в которой только что стоял на ветке. Илья ждал, что будет дальше, но такого не ожидал: разбойник очень быстро весь подобрался, выпрямился и оказался на ногах. Илье пришлось бы плохо, если бы не выучка всегда быть начеку: подходя к поверженному разбойнику, он спрятал лук и обнажил меч. Разбойник с места, лишь вскочив на ноги, по-звериному прыгнул на Илью. Отступив в сторону и крутанувшись на одной ноге, Илья полоснул мечом, сообщив ему вращением дополнительную силу. Он поразил противника режущим ударом по горбу, но если для любого другого такой удар оказался бы смертельным, то на разбойнике это никак не отразилось. Илья смотрел во все глаза, стараясь разобрать, как тому удалось уцелеть, но заметил только рассечённую чёрную кожу разбойничьей одежды на горбе. Злодей же ловко развернулся, никакого внимания не уделяя торчавшим у него из головы и голени стрелам, и снова бросился на Илью, расставив огромные руки в стороны. На этот раз Илья не стал уворачиваться, а сам решил атаковать. Пара выводных взмахов мечом и один сильнейший удар в горло. И только тогда разбойник замер вновь, уронил руки вдоль тела и упал лицом вперёд, подмяв собой листья папоротника и сломав древко стрелы, торчавшей из вытекшей глазницы.
Илья опустил меч и только теперь позволил себе удивиться всему произошедшему и ещё тому, как же огромен был поверженный горбун. Огромен и могуч. И совсем не походил он ни своими повадками, ни даже обличьем на человека.
Вокруг Ильи уже стали собираться обозники, позабыв про оружие, кто какое захватил, и жадно разглядывая недавно поминаемого досужими словами Соловья-разбойника, оказавшегося таким грозным воочию…
…Я только слышал о них, и уж никак не думал, что могу повстречать одного здесь, где появиться он никак не мог. Выходит, одного позабыли. Уцелел-таки…
Их завезли ещё во времена третьего посещения, большей частью высадив на обоих Американских континентах и совсем уж немного на территории Магриба. Единственное литературное упоминание о них принадлежит Гомеру, так как индейцы письменностью не обладали, а узелковым письмом кипу не очень такое и запишешь. Однако старина Гомер превратил этих чудовищ явно мужеского полу в энергичный феминистический образ Сирен, с коими довелось столкнуться Одиссею. Но великий слепец Гомер, похоже, не сознательно исказил этот страшный образ, скорее всего, такими дошли