Лето злых духов Убумэ. Нацухико Кёгоку

процессов в твоем мозге. Подумай о базовых действиях, которые мы производим, чтобы выживать: едим, выполняем физические упражнения, занимаемся сексом – все они доставляют нам то или иное удовольствие. Организм требует этих удовольствий, получаемых извне, – примерно так же, как зависимый нуждается в своей дозе. Животное может испытывать эйфорию просто потому, что живет. Но когда появился социум и возникла речь, наркотики, которые поставлял организму мозг, перестали удовлетворять всем нуждам – все слишком усложнилось, и человек потерял свое счастье. Тогда-то и возникло все необъяснимое и загадочное. Человек искал новое счастье, чтобы заменить им утраченное, и появилась религия. Если хочешь, можешь считать это заменителем наркотиков. Опиум, морфий – все это заменители заменителя. Тот коммунист, который сказал, что «религия есть опиум народа», был весьма проницательным человеком…[21]

      Кёгокудо закончил свою пространную лекцию.

      Я был слегка взволнован. Это было ощущение, которое я не смог бы точно определить: все равно как если бы надежная и крепкая лодка, на которой я уже давно плыл, вдруг неожиданно начала рассыпаться прямо подо мной, как та лодка из грязи, на которой плыл тануки в народной сказке[22].

      В этот момент Кёгокудо, наблюдавший мое замешательство, неожиданно спросил:

      – Кстати, как поживает твой прадедушка?

      – О чем ты? – удивленно пробормотал я. – Весьма странный способ попытаться сменить предмет разговора.

      – А кто сказал, что я хочу сменить предмет нашего разговора? Ну так что? Отец отца твоего отца – как он поживает?

      Я чувствовал, что должен ответить, хотя совершенно не представлял, что он замышляет.

      – Я же никогда его не встречал. Тебе это хорошо известно. Даже отец моего отца умер, когда мне было всего пять. А мой прадедушка присоединился к праотцам задолго до того, как я родился на свет.

      – То есть тебе неизвестно, существовал он в действительности или нет.

      – Конечно же, он существовал. В конце концов, ведь я же здесь, а я – его потомок.

      – Допустим. А как поживает твой дедушка? Он существовал на свете?

      – Я разве только что не сказал тебе, что он умер, когда мне было всего пять лет? Возможно, я и глуп, но это я хорошо помню. Он существовал, понятно?

      – Да, но что, если ты просто родился уже с этими воспоминаниями? Давай допустим – просто ради мысленного эксперимента, – что ты родился совсем недавно, непосредственно перед тем, как прийти сюда. Ты появился в этом мире, обладая всеми предварительными воспоминаниями, которые заставляют тебя верить в то, что ты существовал задолго до этого. У тебя, сидящего здесь, не было бы никакого способа, чтобы узнать истину, отличить настоящие воспоминания от поддельных. Разве я не прав?

      Сказав это, Кёгокудо на некоторое время погрузился в молчание.

      Рин… В вечернем воздухе зазвенел подвешенный на веранде колокольчик-фурин[23].

      Светившее