Та, уже приспособившись к необычным обстоятельствам, ответила:
– Я знаю, кем они были. Но не могу сказать, кто это такие сейчас.
– Ты слышал ответ, Генри, – произнесла мадам Бланш.
– Примерно этого я ожидал. Объясни ей, что людской эгоизм слабее стремления к справедливости. Впрочем, ей известно. Поэтому к тебе и обратилась. Передай, что оба желают свершения справедливости, но не могут ничем помочь, пока она сама не готова к этому. Пусть усвоит: только семья, возглавляемая мужчиной, имеет право назваться семьей в полном смысле слова.
Мадам Бланш повернулась к мисс Рейнберд:
– Вы понимаете, о чем говорит Генри?
– Разумеется. Я наизусть знаю все банальности…
Генри расхохотался устами мадам Бланш, а мгновенная смена женского голоса на мужской так поразила мисс Рейнберд, что она растерялась и даже испугалась. Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы представление скорее закончилось.
– Почему они уходят, Генри? – спросила Бланш. – Они отвернулись друг от друга.
Тот принялся торжественно вещать:
– Они не смотрели друг на друга с самого начала. Мы обладаем любовью и пониманием. В нашей власти дотянуться до чего-то важного в прежней жизни. Но нам не дано ничего изменить в человеческом сердце. Я инженер и мог когда-то протянуть трубопровод для воды на тысячи миль, чтобы заставить цвести безжизненную пустыню. Но ни я, ни кто другой не может внушить кому-то в вашем мире любовь, как если бы он просто чиркнул спичкой и повернул газовый кран.
Мадам Бланш усмехнулась:
– Ты отстал от реальности, Генри. Мы давно пользуемся электричеством.
– От старых представлений отвыкнуть трудно, – отозвался он. – Как и отказаться от предубеждений.
Мисс Рейнберд заметила дрожь, пробежавшую по плечам мадам Бланш, словно она оказалась под потоком ледяного ветра.
– Мужчина ушел, Генри. Почему задержалась женщина?
– Любовь гирями повисла на ее ногах, Бланш. Две любви. Та, что она отдала, и та, которую убила.
Мадам Бланш повернулась к мисс Рейнберд:
– Вам это понятно?
– Да, – тихо ответила та. Затем она внезапно уронила голову на грудь и добавила, почти задыхаясь: – Попросите его сказать ей… Передать ей… О нет! О нет!
Она отчаянно боролась с собой, чтобы не разрыдаться. И эта борьба рвала ей душу.
– От слез пустыня в сердце может покрыться цветами, – заявил Генри. – До свидания, Бланш… До свидания…
– До свидания, Генри, – эхом повторила мадам Бланш.
Мисс Рейнберд сидела, пытаясь успокоиться. Она подняла голову и увидела, что мадам Бланш с комфортом откинулась в кресле, но глаза ее были закрыты. Руки медленно поднялись и снова ухватились за бусы. Она еще долго сидела с закрытыми глазами, и мисс Рейнберд, уже контролировавшая свои эмоции, решила, что она уснула.
– С вами все в порядке, мадам Бланш? – спросила она.
Та разомкнула веки и улыбнулась. Она глубоко вздохнула и воскликнула:
– Боже