Лаура продолжала обманывать себя относительно масштабов своей собственной роли преступницы, разыгрывая из себя именно жертву, а не агрессора, и проецируя свои сексуальные перверсии и желания на мужа, представляя его как извращенного и ненасытного в своем сексуальном влечении. Живые пародии Лауры на ее мужа, а также представление о том, что она «становится им» в моменты таких имитаций, свидетельствовали о силе проективной идентификации с ним. Оживленность Лауры во время пародирования резко контрастировала с ее обычной апатией и самоуничижением, что отчасти отражало такую функцию перверсии, как защита от поглощавших ее чувств бессмысленности, опустошенности и подавленности.
Я сочла ее представляющей опасность для детей, находящихся на ее попечении, и ощущала, что ей необходимо пройти терапию, направленную на осознание ее противоправного поведения сексуального характера. Она двойственно отнеслась к идее такой терапии: несмотря на то, что сама попросила о помощи, теперь, после ее начала, она заявила, что неспособна пережить необходимость постоянно посещать амбулаторную клинику. Терапия однозначно воспринималась Лаурой как дестабилизирующая ее состояние, которая к тому же подавляет ее, провоцируя нежелание или неспособность присутствовать на назначенных встречах. Таким образом, вовлечь ее в прохождение терапии было невозможно, и мы решили прекратить наши встречи.
Хотя ее дочь Элизабет сделала заявление о том, что ее отец сексуально злоупотреблял ею, ни уголовное, ни гражданское разбирательство против него возбуждено не было, а Лаура являлась единственным опекуном ребенка. Ее статус правонарушительницы, совершившей преступное деяние, суть которого изложена в Приложении 1 Закона о детях и молодежи Великобритании, никак не повлиял на решение, вынесенное семейным судом. Для профессионалов оказалось сложным, если не невозможным, допустить мысль о том, что Лаура, независимо от своего жестокого и склонного к сексуальному насилию партнера, могла сама представлять собой опасность сексуального, эмоционального или физического насилия по отношению к детям. Она рассматривалась как пассивная жертва принуждающего партнера, которая сама не была сексуально заинтересованной стороной.
Обсуждение