И присутствие это было ею самой: ее собственные мемы, ее фундаментальные ноэтические единицы, которым никакой другой разум не смог бы подражать. Ею самой, а значит…
Вдруг в метаразуме, воссозданном благодаря налаженной связи между каждым зернышком, составляющем Плавтину, кто-то появился. Хрупкая молодая женщина с глубоким взглядом и длинными темными волосами. Ойке. Истонченный, мигающий, еле видный призрак. Скорее нечто приблизительное, чем оригинальный ноэм: совокупность всех следов, оставленных кем-то, по которым можно восстановить настолько верную копию, насколько возможно, – но она в любом случае будет только внешним подобием. Да, шепнула она с грустной улыбкой. Я лишь eikôn[14], имитация. Меня почти нет, я лишь воспоминание. Пена древней мысли. Своим союзом, этой странной, аномальной Экклесией плебеи были обязаны Ойке.
На самом деле вы мертвы, бросила Плавтина. Ничто не могло бы вас спасти – и никто. Она почувствовала, как слеза сбегает по ее щеке при воспоминании об этом аспекте, с которым она встретилась всего один раз. Она вспомнила Корабль, по которому путешествовала после своего рождения, – прекрасное место, такое огромное, что она могла бы блуждать там остаток своих дней; место, куда проникал небесный свет – в противоположность тьме, где таились плебеи.
Образ Ойке беспомощно поднял руки. Она знала лишь то, о чем могла вспомнить, – это было немного. Чего хочет Плавтина? Она и сама не смогла бы сказать. Но ей необходимо вспомнить и понять причины, по которым Ойке привела ее в этот мир. Призрак наклонился к ней, объял ее разум, сперва нежно, потом сильнее.
Я могу помочь, прошептала она, указывая на артефакт, скрытый в когнитивной системе Плавтины. Здесь, в этом месте, у вас фармакон, созданный, чтобы хранить воспоминания. На периферии сознания Плавтина увидела, что Аттик поморщился. Когда Отон поручил ему проверить ее, он этого артефакта не заметил.
То, что она желала знать, было в ней самой. Всякое знание – лишь воспоминание, пропела Ойке. Вы готовы? Плавтина не могла сказать, но в любом случае ей не терпелось. Когда процесс запустится, отступить она уже не сможет. По толпе плебеев прошла напряженная волна. Они, со своей стороны, ожидали откровения космического масштаба, своеобразной Плеромы[15] которая поможет им совершить мгновенный прыжок от невежества к осознанию.
Так и произошло в этом тотальном опыте, пережитом каждым из присутствующих созданий, – в видении, точном и всезнающем, абсолютном, покрывающем все точки зрения и все измерения.
По закону жанра история началась с конца. С темноты. Прекращение передачи, прокомментировала