– Так что, если умыкнёшь ключ у чародейки, так и быть, будешь прощён за украденный кошель, – подытожил виконт после изложения задания.
– Будет вознаграждён вдвое большим, – вмешался Бальтазар, пригубив в очередной раз изящный хрустальный бокал багряного вина. – Таким, как он, нужны стимулы поинтереснее.
– У лучницы этой спереть ключи удумали?! – струсил гном. – Она ж меня как кабанчика стрелой пронзит и на вертеле вращать будет в камине!
– А когда не срабатывают деньги, в ход может пойти политика страха, – заявил Бальтазар виконту.
– Так, голубчик, – махнул тот рукой, подозвав к ним мальчишку-виночерпия, – ступай, найди Ноэллу и позови к нам сюда.
– Да, мой господин, – кивнул юнец едва ли старше семнадцати в удлинённом фраке.
– А, и как приведёшь, прикрой дверцы снаружи, – заодно повелел виконт.
В скором времени в зал вошла женщина с аккуратным пучком волос, одна из служанок. Бальтазар узнал её – вчера видел здесь в коридоре. Сейчас она выглядела взволновано, лицо раскраснелось, а когда юноша-виночерпий закрыл зал, оставшись снаружи, и вовсе задрожала губами, захлопала ресницами, словно пытаясь на них взлететь в воздух. Дама принялась теребить металлическую брошку в форме цветка, судорожно водя по его гладким лепесткам подушечками своих пальцев с аккуратно подстриженными ногтями, окрашенными в коричнево-бордовый оттенок «красного дерева».
– Вам ч-что-то нужно г-господин? – поглядывала она на Себастьяна, но с ещё большим страхом косилась на наряд некроманта, сверкавшего на неё своими фиалковыми глазами.
– Ноэлла, солнышко моё, – вдохнул виконт, – разве мы здесь как-то плохо с тобой обращаемся?
– Нет, господин, всё п-прекрасно! – затараторила та тонким голоском, чуть покачивая головой и удивлённо хлопая глазами.
– Так почему же тогда вся грудь у тебя звенит моими деньгами? – полюбопытствовал виконт. – Ты шагаешь, а звон монет на весь коридор раздаётся, – явно преувеличивал он, хоть и дал понять, что она поймана на краже.
– Я… я… ваше благородие, – пыталась она найти, что сказать.
– Когда ты берёшь втихаря из тайника себе по монетке, это ещё куда ни шло, – наклонился Себастьян вперёд через стол, перебирая сложенными вместе пальцами. – Но человеческая жадность не знает границ, ведь так? Думала, если я не замечу пропажу одной монеты, то не замечу и пропажу двух. Да и денег там столько, что не замечу и пропажи десятка. Но это вот уже перебор, – рванул он резко вперёд, потянув ткань её платья на себя и порвав лиф, откуда на стол и тарелки посыпались мелкие серебряные монеты, заодно открыв мужскому взору