Но неожиданно все встало с ног на голову. Шеф скупо кивнул, соглашаясь, на мои тихие пояснения почему мне необходимо срочно уйти. Возмутился и запротестовал Пеларатти, что-то гневно требуя по-итальянски. Но мне уже было все равно, что он там лопочет, и что пытается перевести Танечка. Меня накрыло.
Без какого-либо перехода или подготовки меня скрутил спазм такой силы, что мраморный пол мгновенно выскользнул у меня из-под ног. От жуткой, раздирающей внутренности на части, боли в глазах потемнело. И я улетела в пропасть.
Глава
9
Открыла глаза я уже в собственном номере. И, судя по не до конца зашторенному окну, уже глубоким вечером. Еще не стемнело. Но комнату заливал глубокий, розовато-лиловый сумрак. По потолку над моей головой бродили тени. И я бездумно следила за ними глазами. Ничего не болело. Но я слишком хорошо понимала, что это обман чувств, фикция. Я вообще ничего не чувствовала. Может, я уже умерла?
Смутно, словно из далекой, уже прожитой, и потому чужой жизни, всплывали воспоминания: перекошенное лицо Борисыча, безмолвный вопль ужаса переводчицы, недоумевающая морда Бруно. Кажется, я урывками, ненадолго приходила в себя. И снова отключалась. Иначе откуда я могу знать, что в номер меня на руках принес Алекс. Не слишком вежливо при этом оттолкнув в сторону Ипатова. Кажется, Коля в ответ разразился такой тирадой в ответ, что портовые грузчики моего родного города обзавидовались бы, если бы услышали. Только я не уверена, что это все мне не пригрезилось.
А потом был пожилой седоусый врач-итальянец в безукоризненно отглаженном голубом медицинском костюме. Резкий запах спирта. Танечкино: "Это блокаторы, Борис Викторович", выдавленное между всхлипываниями. И ею же переведенный вопрос от врача, произведший на всех впечатление разорвавшейся бомбы: "Знает ли синьорина о своем диагнозе?" Не уверена, но, по-моему, Борисыч ответил, что не только знаю о диагнозе, но и в курсе сколько мне осталось. После этого Танечка потерял сознание. И мы остались без переводчика.
К счастью, представители фирмы Диарелли к этому времени давно ушли. А пожилой врач вполне сносно объяснялся на английском, на котором Борисыч и Ипатов не говорили, а дышали. Так что проблем в понимании не возникло. Мужчины еще долго о чем-то говорили. Вот только я после инъекции все глубже погружалась в какое-то непонятное болото. Где даже дышать было тяжело. И вскоре и вовсе перестала воспринимать действительность.
Теперь же, наблюдая за танцем теней на потолке, я пыталась решить для себя несколько сложных задач. И первую очередь как понять: не приснилось ли мне все это? Алекс на стороне