Остальная масса слишком озабочена выживанием на свои нищенские зарплаты и ещё более нищенские пенсии, чтобы пытаться как-то помешать творящемуся во всех областях нашей жизни беспределу.
Да и никому не надо кровавого передела – уже проходили через это в нашей истории, и всем понятно, что к нормальной жизни это привести не может, становится только намного хуже. И большую выгоду от смуты и всякого противоборства и противостояния в нашем обществе получают только страны, заинтересованные в нашем скорейшем развале и исчезновении с мировой арены – а такие есть, уж поверьте и не будьте наивными, Правда, многие почему-то считают, что никому мы и задаром не нужны. Но у нас, несмотря на тотальное воровство и вывоз всех богатств и природных ресурсов за границу, много чем ещё можно поживиться. Да и вообще мы всегда были костью в горле у господ империалистов, и они будут просто счастливы, если наконец от России останутся лишь воспоминания.
Вот только где бы ещё взять уверенность, что, когда все недобросовестные политики уйдут из власти, на их место не придут те, кто будет думать не о своём бездонном кармане. а о стране и о народе? И что жить не станет ещё хуже, хоть вроде хуже уже некуда?
Уходящая натура
Сразу скажу: я к театру, в общем-то, равнодушна. И опыт у меня в этом плане довольно небольшой. В молодости я пропадала в Большом и Малом залах филармонии, потому что всегда любила классическую музыку, а в театр ходила редко, в отличие от моего друга искусствоведа и 30 лет проработавшего в Эрмитаже научным сотрудником античного отдела Саши Круглова, который в нём дневал и ночевал, и студентом в любую погоду, под дождём и снегом, торчал перед БДТ, выпрашивая лишний билетик.
Вот, помню, когда я жила в Москве, мне нравились постановки Галины Волчек в «Современнике». И поскольку я жила около известного театрального журналиста, связавшей свою жизнь с МХАТом, то я пыталась в эпоху перестройки показать ей современный театр, в котором тогда царил Роман Виктюк, но она, посмотрев две пьесы, отказалась на него ходить… А мне было любопытно. Но не более того.
Когда появилось кино и особенно когда появился телевизор, предрекали смерть театра. Но нет, он жив по сей день. И театр – это какой-то своеобразный индикатор нашей жизни, всех тенденций, которые происходят в нашем обществе. Вот сто лет назад, после октябрьского переворота, когда действительно в искусстве всё переворачивалось с ног на голову, моден был театр Всеволода Мейерхольда, в котором обывателя