Чёрного цвета, серого и коричневого было много, они не пригождались раньше. Я вылепила пять кротов, старательно, с носиками и хвостами. Казалось – очень похоже. Сложила их в корзинку и побежала в овраг.
В общем, на следующий вечер Вася Стаканчик сидел у нас на кухне и сердито стучал кулачком по клеёнке стола. А в другой руке, на раскрытой ладошке, лежал капкан с пластилиновым кротиком.
– Это твоя коза налепила, твоя коза! – торопливо причитал он, обращаясь к бабушке. Бабушка успокоила его, угостила стаканчиком… Кончили миром. Пришлось тогда платить за кротиков, по рублю, кажется…
В конце того лета в деревне сгорел дом, соседний с Васей Стаканчиком. Сосед был его друг-собутыльник Колька Бурьян. Жил Колька вдвоём с отцом, одноногим стариком, ещё в детстве подорвавшимся на немецкой мине за деревней. Эта деревянная нога у старика была удивительным свидетельством той войны, более близким, чем деревянные красные звёзды на избах, тех избах, в которые не вернулись мужики с фронтов.
А Колька Бурьян был добрый малый, только дурной. Всем помогал, мог запросто подарить ведро огурцов, просто так помочь поправить забор… но пил. Когда напивался, лежал в бурьяне у дороги. Вот и звали его Колька Бурьян.
Дома у Бурьяна и Стаканчика стояли совсем близко.
Когда Колькин дом загорелся, Васькин тут же задымился. Бил набат, деревня выстроилась от колодца с вёдрами, но к приезду пожарных стало ясно, что Колькин дом не спасти. Отливали дом Стаканчика.
Из открытых окон выбрасывали одеяла, стулья, тулупы, пожарные из шланга лили на крышу, а вода, не долетая до земли, обращалась в пар. Голосила Стаканчикова жена.
Ни Бурьяна, ни его отца на пожаре не было, говорили, что они с утра уехали в район.
Вася Стаканчик стоял перед своим домом, среди горы мокрых подушек, топтал их ногами и кричал:
– Сука ты, Бурьян! Через тебя всё, гадина! Чтоб ты сгорел с колченогим своим! Ах, суууукаааа!
Лопался шифер на полыхающем доме Бурьяна, куски его стреляли во все стороны, падали на Васю Стаканчика, а тот всё топтал подушки и кричал.
Дом Васи Стаканчика спасли. Догорел дом Бурьяна, и из пожарища вынули два обгоревших тела – Кольки и его отца. Никуда они не уехали. Нашли их сцепившимися вместе, видно, Колька пытался вытащить отца… да не успел.
Потом были похороны, и бабы причитали и утирались краешками платков.
Вечером после похорон и поминок шла я мимо дома Стаканчика. До сих пор пахло гарью, в августовских ранних сумерках было плохо видно, там кто-то сидел на лавке перед домом, один, и разговаривал сам с собой.
– Да что ж я… Кольк… Да как же я мог? Из-за дома, чтоб ему… Это я ж тебе смерть позвал! Я… Ах ты, как… Кольк…
Вася Стаканчик плакал и смахивал слёзы кулачком, что-то совсем неразборчиво бормотал.
И, вздрагивая, снова тёр кулаками глаза – как