– Выведи, пожалуйста, все кросс-упоминания о фразе «Отправной Лес, стоящий между конусом и Вейдом», – дал голосовую команду компьютеру Крео.
***
Размеренным шагом оператор перемещался по стеклянному полу. Его глаза зачаровала игра водяных переливов внутреннего контура системы охлаждения. Крео будто бы нес гребень воображаемой волны, однако все абстракции в мгновение растворились, как только он почувствовал слабый сквозняк: кто-то, помимо него, пожаловал в процессорную. Спри успел сказать окружающему пространству: «подожди».
– Здравствуй, повелитель цикад. – Юноша поджарой комплекции приближался к замечтавшемуся страннику. Он с ловкостью пантеры подпрыгнул и ухватившись за одну из труб внешнего контура с этиленгликолем внутри повис на ней без какого-либо зазрения совести. – Да-да, знаю, сейчас будешь занудствовать. Скажешь, что там не цикады, а мухи… так ведь, да, ты меня когда-то назвал?
С физиономии Крео впервые за неделю сошло подобие улыбки. Он продолжил свои томные блуждания к увешанной миллионами квантовых светодиодов стене, за ней скрывался хладоцентр.
– Кстати, откуда это, ты так и не сказал, – мальчишка оценивающе взглянул на потолок, и понял, что элементы спортивной гимнастики здесь неуместны. – Кажется, какая-то книга, нет?
Крео, не дойдя до стены, обернулся:
– Да, кажется, какая-то книга.
– О чем она?
Вырванный из сотворенной грезами фантазии, Спри с наставнической гордостью все не мог нарадоваться живости юноши: это чувство для мужчины было освящено благородной братской обязанностью. Что-то внезапно дало трещину в сердце странника – за какую-то пару секунд одобрительная улыбка была ретуширована сочувствием дрожащих губ.
– На самом деле, очень странное ощущение, когда я думаю о ней, – задумался Крео, прислонившись к стойке близ акробата. – Я не помню ее среди литературы в моем облаке, не говоря уже о бумажных носителях. Как будто рассказ явился ко мне во сне.
– Как выделенный контакт с родственником в анабиозе, – еще раз качнулся на перекладине оживленный кабриоль и спрыгнул. – Словно сквозь мягко небесную пелену необъяснимых чар.
– Словно сквозь мягко небесную пелену необъяснимых чар, Кюс.
– Единственное, что я не люблю, и ты это как один из самых близких друзей непременно знаешь, – юноша презрительно посмотрел на трубу, с осуждающим приговором цыкнув на собственное обезьянничество, как будто бы, по его мнению, только полоумный станет размахивать ногами среди дорогого оборудования, – так этого нелепого Кюса.
– Прости, Кью. Ты с тренировки?
– Стал бы я тогда, как весенний кот перед полем кошек, вытворять пируэты на этой арматуре? Скажи,