– Да это же его дочь, – проронил кто-то.
Что и требовалось, собственно, доказать. Я полностью отработала свой гонорар и теперь собиралась как можно скорее покинуть кладбище. Моя машина стояла возле центральных ворот и, похоже, скучала без меня. Но уже сев за руль и не обращая внимания на поднявшуюся вокруг меня шумиху – ко мне бежали какие-то люди, чтобы задавать вопросы, а потом, исходя из почти документальных ответов, становиться майорами и полковниками, – я вдруг обнаружила пропажу: исчезла моя платиновая зажигалка. Конечно, я обронила ее возле фальшивой могилы пианиста, когда прикуривала от волнения. Придется возвращаться.
– Послушай, Сережа, – сказала я подошедшему ко мне следователю прокуратуры и похлопала его по плечу, – когда я звонила тебе 13‑го числа в четыре утра с просьбой прислать ко мне людей, ты сказал, что я ошиблась номером. Так вот, милый, теперь ты ошибся номером. И, похоже, надолго. – С этими словами я отстранила его от себя и, делая вид, что не замечаю устремляющихся ко мне людей, нырнула в какую-то калитку. Путаясь в многочисленных узких кладбищенских тропинках, я стала искать выход на центральную аллею, чтобы не столкнуться с инспектором Кругляковым и противным майором Челобановым. Но не нашла, заблудилась среди могил, среди блуждающих здесь неуспокоившихся душ…
Через некоторое время я вышла на голоса, а это означало, что я нашла место, где могла выронить злополучную зажигалку. Я отыскала ее в траве и сразу же закурила. Гроб стоял на краю могилы – за ним должны были прислать машину. А я, еще раз облегченно вздохнув, что и из этой игры вышла победительницей, решила добраться к воротам более прямым путем. И вот тогда, случайно оглянувшись, я увидела ЕГО. Он стоял возле свежей еще могилы, заваленной цветами. Не было еще ни памятника, ни надгробной плиты, а только легкий деревянный крест с фотографией молодой женщины.
– Огонька не найдется? – спросил мужчина в темном летнем костюме и черных очках.
– Найдется. – Я протянула ему зажигалку. Но, закурив, он не торопился мне ее возвращать. Он стоял, прислонившись к оградке, смотрел на фотографию покойной и жадно-прежадно курил. Казалось, он позабыл о моем присутствии. Я собралась было уже что-то сказать, что-то нейтральное и дежурное в подобных случаях, как вдруг услышала:
– По-идиотски все вышло. Я уехал, а она умерла. Ничем не болела, смеялась, все было так хорошо, и вдруг… умерла. Я не верю.
– Жена? – спросила я, чтобы только не молчать. Я не умею утешать и вообще не люблю изображать скорбь: я ведь даже не знала эту женщину.
– Нет. Девушка, которую я очень любил.
– И давно это случилось?
– Ее похоронили вчера. А приехал я сегодня. Пришел к ней домой, а она, хотя должна была ждать меня, не открывает… На мои звонки вышла соседка и рассказала мне обо всем этом ужасе.
– У нее было кому похоронить?
– В том-то и дело, что я даже не знаю, кто занимался похоронами. Она приехала сюда недавно, и первый человек, которого она встретила на вокзале, был я.
– И что сказали соседи?
– Что она умерла от воспаления легких. В одночасье. Потом приехали какие-то люди, все организовали, заказали катафалк и похоронили ее.
– Наверно, родственники?
– Не знаю. Я ничего не знаю. Мы с ней жили так, словно, кроме меня и ее, никого больше не существует. Вы понимаете меня?
– Конечно. Вас мало интересовала ее родня. Обычное дело. Вы жили с НЕЙ, я имею в виду, в ее квартире?
– Да. То есть нет. Словом, то у меня, то у нее, где нас захватывал вечер, там и оставались. И шутили еще, что живем на два дома.
– Если хотите, я поговорю с экспертом, который ее вскрывал, и сообщу вам точный диагноз, – сказала я и вдруг поняла, что разговариваю с мужчиной, который только что потерял любимую женщину. Зачем ему слышать эти ужасные слова: «эксперт», «вскрывал»… Скоро я перестану ощущать чужую боль.
– Что это мне даст? – Он загасил сигарету и, спохватившись, вернул мне зажигалку. – Извините.
– Ничего. Вас подвезти?
– А вы на машине? – Казалось, он обрадовался тому обстоятельству, что у меня есть машина. – Да, подвезите меня, пожалуйста, а то я так и останусь здесь… Знаете, что мне больше всего хочется сейчас сделать?
– Наверно, увидеть ЕЕ.
– Правильно. Именно. Я бы разрыл могилу и заглянул туда… Я словно вижу все это… Ее там не может быть, в ней было так много жизни…
В машине он снова много курил. Когда мы въехали в город, он вдруг взял меня за руку и сказал:
– Послушайте, мне надо войти в ее квартиру… Вы не могли бы пойти со мной? У меня что-то с головой, мне кажется, что я войду сейчас туда и увижу ее… Я отблагодарю вас. Куплю духи, хотите?
– Хочу. Идемте.
Мы приехали