и жесткой кары. Но не менее суров, хотя и не казнящий, а до боли горек суд Щедрина над обывателями химерического и вместе с тем до ужаса реального «города Глупова». В образах «глупцов», нещадно ошеломляемых своими полу идиотскими, полумеханическими «градоначальниками», Щедрин подвергает осуждению не «свойства» русского народа, как это не раз утверждала враждебная писателю или непроницательная критика. Он осуждает и отвергает лишь те, по определению писателя, «наносные атомы» в психологии и поведении масс, которые мешали им освободиться из-под гнета «неразумных сил истории» и «обняться» с ее протестующими «гневными силами». Обличение пассивности занимает огромное место в творчестве Щедрина. Обличение это было глубоко прогрессивно. Оно возникло и действовало в магистральном русле исторической подготовки русской народной революции на том ее этапе, когда очередной задачей, «программой-минимумом», было преодолеть неподвижность и бессознательность угнетенных масс, разбудить их спящие силы, вывести их из векового застоя.
Критика политического строя и политического быта царской России неотделима у Щедрина от критики ее общественных основ и среды. Потребовалось бы немало места, чтобы только назвать все созданные писателем образы из сферы общественной жизни, идейной и политической борьбы, чтобы только перечислить все классы, сословия, социальные слои, группы и подгруппы в русской жизни прошлого века, присутствующие на страницах щедринских книг. Перефразируя известные слова Белинского о Пушкине, Михайловский назвал произведения Щедрина в их совокупности «критической энциклопедией русской жизни». И это, вероятно, наиболее точная и широкоохватывающая характеристика творчества писателя.
Щедрина нередко называют продолжателем и преемником Гоголя. В определенном историческом ракурсе это верно. Да и он сам смотрел на Гоголя как на своего учителя. Однако по характеру художественного восприятия и изображения действительности они сильно разнятся друг от друга. Можно сказать, что созданное Щедриным огромное «полотно» русской жизни, хотя и изобилующее сатирическими заострениями и гротесками, более реалистично, чем художественный мир героев «Ревизора» и «Мертвых душ», созданных воображением Гоголя. Важно подчеркнуть при этом, что щедринское «полотно» заполнено преимущественно не индивидуальными, а «групповыми портретами» целых классов, сословий и других социально-политических и должностных номенклатур. Главное внимание уделено трем социальным «китам», на которых «стояла» тогдашняя Россия, – народным, крестьянским массам, бедствующим «иванушкам», правящему, но уже сходящему с исторической авансцены дворянству и идущему ему на смену новому «дирижирующему классу», молодой отечественной