Тем временем бывший неунывающий премьер, мягкий как мишка Тэдди, после аудиенции настрой имел прежний, лишь взгляд стал чуточку затуманенный и озабоченным. Под круглые, как блюдца, глаза легли тени и волны раздумий. Такое бывало нечасто. Ему бросили вызов прямо в лицо, пусть и в маске. Сердце на мгновение вспыхнуло запоздалым желанием мести за друзей и справедливости. Свобода, равенство, братство. Навестить своих просвещенных собратьев вероятный иллюминат с родословной уже не мог – одни томились за решёткой, другие, более удачливые, спасались от жестокого режима за границей.
Но, что ему оставалось, не сбросишь же маску перед народом, так ещё и в опасный период эпидемии, лишь начать сложне переговоры на старой недоброй площади с использованием номинальных полномочий Следкома, где правил новый контингент, но ещё оставались контакты. Думал попробовать протащить тайную инициативу по веткам федерального собрания. Когда человек с комплексом «короля без королевства» потерпел безоговорочный крах во всех переговорах по так называемым вопросам из «дела атланта», за которое схватились журналисты-конспирологи наряду с блогерами, взбучку от досады экс-премьер устроил своим подчинённым. И вся ответственность за свободу братства вновь легла на плечи его помощников, теперь состоящих преимущественно из кротов, предпочитавших видеть портрет последнего русского императора перевёрнутым, а его семью расстрелянной.
Вялого «мишку Тэдди» в Кремлёвском королевстве уже полгода, как сменил другой Мишка… В кабинете подмосковной виллы захворавшего в предверии первомая нового главы правительства Михаила Мишленина тоже было неспокойно, хотя уровнем доверия и влиятельности он уже мог сравниться лишь с Анатолием Дмитриевичем. Что стало причиной несанкционированного проникновения заразы в его безупречное ренгме – было загадкой, но, после просмотра пылающего угрожающими разоблачениями и огнём бала в записи, ничуть не пожалел, что пропустил мацмкую мистерию.
Он так и не смог дозвониться до своего первого заместителя Белоглазова, который придерживался исключительно своего курса китобойной экономики – строго экономил каждый рубль мобильной связи и каждое своё слово. Зато непосредственное начальство Мишленина из прошлой жизни, серый кардинал, рукоположивший министра на долгую работу в Налоговой, был необычайно словоохотлив и красноречив. От «крёстного