– Нет… просто устал, как собака. Ты не заходила ко мне?
Ага. Вот так, пусть думает, что… не будь дураком, зачем её вмешивать.
– Ты оставил на линии сообщение, чтобы тебя не беспокоили, так что я… Я всё сделала правильно?
Я замялся, пытаясь выбраться из собственных логических построений, Мари же интерпретировала это по-своему. Тогда я даже не мог подозревать всё, что творилось у неё в мыслях. Я просто слушал.
– Вообще-то я была поблизости… случайно проходила мимо. У тебя в окнах не горел почему-то свет, и я решила, что только помешаю тебе отдыхать. Я глупая, да?
Вот уж нет, ты у меня умница. Малышка с добрыми любящими глазами. Я прижал её к себе, обнял покрепче, молча впитывая в себя это чувство.
– А давай сейчас к тебе пойдём, уже три часа, а ты, кажется, ещё не обедал… я бы приготовила чего-нибудь вкусного. Ты ещё не разлюбил мои круассаны?
Нет, я их не разлюбил, и мы медленно направились вдоль пешеходной дорожки, время от времени произнося ничего не значащие слова. Я уже совершенно ничего не соображал от усталости, как кажется. Разве можно иначе объяснить моё тогдашнее тугоумие?
– Я краем глаза заметил, как ты распрощалась с Учителем… э-э… Советником Луи Сен-Руалем. О чём вы говорили?
– А откуда ты… хотя, да. Конечно же. Да так, это по моей работе, я с ним пересекаюсь немного, вот, разошлись во мнениях, и тут пошло-поехало… его авторитет… а что, он действительно Советник?
– Да, – вот дурак, нужно же было выпячивать свою осведомлённость. Лучше б заглянул разок в лицо любимой! Болван… – по крайней мере, неделю назад он присутствовал на Совете. Правда, с тех пор могло кое-что измениться…
Мари вдруг зашагала быстрее, прекратив тем самым и ненужный никому разговор, и нашу медлительную прогулку, заставлявшую меня засыпать на ходу. Ко мне на крыльцо мы влетели просто бегом.
Может быть, если бы не моя потрясающая усталость… Да неужели я действительно, как говорят все обстоятельства, битую неделю сидел в четырёх стенах и до потери памяти крутился вокруг дурацких тренажёров?!! Если бы… я бы и смог по достоинству оценить тот вечер. Ничего не выходило, я поковырялся в тарелке, сомнамбулически поплёлся в душ. Немного пришёл в себя, оказался с Мари в одной постели, буквально молча довел её раз или два до оргазма, сам при этом ничего не чувствуя, и всё-таки уснул, потрясая своим чудовищным храпом окрестности. До того я никогда в жизни не храпел. Вот так вот.
Утром для меня не стало сюрпризом то, что Мари ушла. Глядя на несмятую её подушку, я мрачно представил, как она стоит и ласково на меня смотрит, и немой укор всё же тлеет в ее глазах. Настроение было препаршивое, хотя, кажется, я сумел выспаться. Хотелось сорвать злость, но не было на ком, да и не очень это умное занятие, потом тебе будет противнее вспоминать об этом, нежели твоим близким.
Впервые за годы нашего с Мари знакомства