что-то сказал. Пальчик его не услышала. Поймала столичный метротемп. Влилась в тягучую пассажирскую струю, копившуюся у турникетных шлюзов.Теперь Сашу никто не задерживал. Кроме разве что нехорошего предчувствия, лежащего камнем в желудке. Камень был холодный и мокрый. Пальчик осторожно, как будто в воду, ступила на ленту эскалатора. Перед ней и вместе, ехала вниз нежно-розовая свиная вырезка. В соломенной шляпе с лентой и деревянными лыжами фирмы "Телеханы". Инстинктивно Саша схватилась за поручень. Невозможно было поверить. Здесь. На эскалаторе. В центре четкой путинской Москвы. Но да. Это были "Телеханы". Лыжи деда Петра. Только желто-синие и в руках у пузатого мужика в малиновом спортивном костюме. В любом случае это что-то да значило. Пальчик вспомнила крутую и славную зимнюю горку. От магазина "Илона" прямиком на трассу Лобня-Долбня. Снежная пыль. Скорость. Сугроб. В нем Сашины ноги и сломанные лыжи. В апофеозе являлся дед Петр с топором. И ведь починил. И лыжи и внучку. Рядом с малиновым пиджаком на рифленой ступеньке стояла птичья клетка, наглухо закрытая темно-зеленой плотной тканью. Бегущие по элеватору граждане перепрыгивали клетку без слов и по делу. Великое московское равнодушие. Есть в нем что-то ровноудивительное. Пальчик не хотела фантазировать. Что да кто в этой таинственной клетке. Не ее это дело. Не ее проблема этот желтый волнистый хвостик, появившийся из-под темно-зеленой накидки. Он вкусно дрожал и похрустывал. Именно так. Сквозь шум Пальчик отчетливо слышала. Тот самый гипнотизирующий , завораживающе-гадский звук, лопающейся пупырчатой пленки. Чпок. Чпок. Чпок. Чпо… Так. Стопе. Не раздумывая, Саша двинулась за манящим хвостиком. Вслед за клеткой тот мерно качался на ходу, зовя и отталкивая одновременно. На платформе было людно, ковидно и оккультно. Малиновый костюм, лыжи и клетка скрылись за одной из гранитных колонн, но Сашу Пальчик это не взволновало ни капельки. Ей не нужно было видеть или слышать. Она чувствовала. Чувствовала на полную катушку. В полупустом вагоне народ собрался не "пиковый" и расслабленный. Места хватало, но Саша уверенно повернула налево. Встала на закрытой площадке между вагонами. Оперлась на изогнутый поручень. Хвостик был на месте. Дрожал и притягивал. После "Октябрьской" желание внутри Саши оформилось. Конечно, оно было не разумным. Похотливое и липкое. Как у порядочно выпившей одинокой женщины, лажающей в караоке: "Ериван Йа шпилью. Йа м-м-м…Гоге-э-н!" Парк Культуры. Добрынинская. Саша задышала тяжело и часто. Темное желание переместилось вверх. Отяжелило голову. Саша отвернулась и схватилась за поручни. обеими руками. Неожиданно закончился воздух и в горле образовалась сухая, шершавая пробка. Стало проседать сердце. Ниже. Ниже. Почти задушило кишечник. Пытаясь остановить неминуемое, Саша Пальчик произвела личную революцию внутри подмосковной коренной девушки образца 2021 года. Она пожертвовала, может быть, самой важной частью самое себя. В вагоне метро, при искусственном и тусклом свете, сорвала с себя "удивленные" солнечные очки.
– Мама! (это авторское)
– Э-э-э. Ты чего?– Мужик закрыл собой клетку и выставил лыжи на
