С места, как и сидела, скрючившись под стеной, Саманта бросилась на меня, распрямляясь тугой пружиной. Даже не пытаясь уклониться, я шагнул навстречу. Встретил ее простым и незатейливым ударом в солнечное сплетение. Мелькнули когти, я почувствовал, как по плечу резануло, а после хорошо так рвануло, прямо до скрежета когтей по кости ключицы. Ее когтей, по моей кости.
Оч-чень острые когти, режут как раскаленный нож масло – успел подумать я. Боли пока просто не почувствовал, она еще не успела прийти. И нужно было этим воспользоваться. Мой удар сбил на несколько мгновений превратившуюся в одержимую принцессу, и я успел обнять Саманту и всей силой потянуться назад, домой.
При переходе, если честно, чуть было ее не потерял. За краткий миг до того, как мы покинули этот мир и оказались на теневой границе, отделяющей светлый верхний мир от темного нижнего, Саманта вцепилась клыками мне в горло, буквально вырвав крупный кусок плоти.
Но самое главное я сделать успел – вместе с Самантой, в обнимку, мы все же шагнули в Изнанку, покидая этот темный и негостеприимный мир. А из Изнанки нас – именно нас, уже рванули связывающие кровью нити. Выдернуло словно рыбу, заглотившую наживку, резко и рывком.
Правда, не обошлось без неприятностей. Здесь, уходя из мира, я стоял в центре пентаграммы, связанный кровью с Эльвирой и Валерой, а выдернуло меня немного левее. Выдернуло и в момент соединения души и тела перекрутило всей силой воронки притяжения тел – астрального и физического.
Энергетические каналы, конечно, при таком переходе не синхронизировались, и, снова оказавшись в своем теле, я рухнул вниз как подкошенный, заливая все вокруг кровью. Хлынуло не только из взрезанных вен, но и из перегрызенного Самантой горла. Была у меня надежда, что полученные в темном мире повреждения там же и останутся. Но надежда, как оказалось, напрасная.
Скрючившись, зажав шею ладонью, я обратился к огненной стихии. Не очень удачная мысль. Получилось только хуже – едва не превратил в головешку правую руку, а перед глазами и вовсе все потемнело. Хотелось закричать, но ни сил, ни возможностей не было – из меня толчками, с каждым ударом сердца, выплескивалась кровь.
Видел я все уже в серой пелене приближающегося беспамятства. Да и смотреть особо не на что – только чужие ноги. Мельтешение чужих ботинок, причем мельтешение совсем не рядом со мной. Хотел было крикнуть и попросить о помощи, но вместо крика вырвалось сипение – вместе с очередной порцией выталкиваемой сердцем крови из разорванного горла.
Пелена перед глазами приобрела мягкий серый оттенок, стало тепло и очень хорошо. Я словно бы воспарил над телом, наблюдая, как Николаев, сэр Галлахер и Эльвира суетятся рядом с Самантой. Сэр Галлахер прижал беснующуюся принцессу запястьями к полу, Эльвира схватила ее за голову – плотно прижав засиявшие фиолетовым ладони к вискам; Николаев разорвал на Саманте куртку и – словно электроды дефибриллятора, приложил ей к груди свои объятые