Но не спрятался, а помог другу отвинтить крышку микрохолодильника. Внутри контейнера действительно лежал изрядный кусок мяса. Крячко внимательно оглядел его.
– Говядина, – определил он. – Мраморная. Кило на пять потянет. Хороший кусочек. И что ты собираешься с ним делать?
Гуров сделал вид, что задумался.
– Одно из трех: съесть, продать или выбросить. Я склоняюсь к первому. И, поскольку Мария на гастролях во Франции, предлагаю: двинем ко мне и зажарим.
Крячко покачал головой.
– Такое мясо самому жарить – профанация вкупе с вандализмом. Надо Георгию позвонить. Мы к нему в «Пацху» летом заходили, помнишь? У него и посидим. Поехали прямо сейчас.
До «Пацхи» они добрались быстро. Когда-то это было обыкновенное кафе-стекляшка. При новой власти его застекленные витрины заложили кирпичом, а снаружи оплели плетнем. Собственно, само слово «пацха» по-русски и означает «плетень».
Хозяин заведения Георгий был когда-то поваром. Теперь он иногда вставал к плите, но только в исключительных случаях. Таких, как сейчас. Открыв контейнер, Георгий зацокал языком от восхищения:
– Вах! Какой мясо! Пэрсик, а не мясо! Сейчас сам займусь. Как прожаривать будем? Такое мясо грех усушивать. Только с кровью!
– С кровью, так с кровью, тебе виднее, – не стал возражать Гуров.
Георгий посадил гостей в дальнем углу, принес глиняный кувшин «Хванчкары» и холодную закуску: сациви, вяленую бастурму, сулугуни и целую охапку зелени.
– Третий прибор тащи, посиди с нами, – пригласил Гуров.
– Кушайте пока, я мясо приготовлю, тогда и посидим, – отозвался хозяин и ушел.
Гуров разлил вино по глиняным стаканам. Для начала он рассказал Станиславу про фотографию Фердыщенкова и связанную с ней интригу. И что отношение властей к расследованию будет во многом зависеть от того, был покойный другом президента или не был. Или заставят носом землю рыть, или прикажут спустить на тормозах. Это придает розыску преступника непредсказуемое направление.
– Боюсь, впереди нам предстоит напряженный и творческий мартышкин труд. Да и самого фигуранта интриги больше нет, – закончил свое повествование Гуров.
– Я в курсе, – поддержал шутку Крячко. – Говорят, он умер.
– Ты не понял, я говорю серьезно. Фердыщенкова вообще больше не существует. Тело сожгли.
Крячко поперхнулся вином.
– Иди ты! Правда, что ли?
– Мирский так сказал, – пожал плечами Гуров. – И у меня нет оснований ему не верить.
Крячко покраснел от возмущения.
– Но это же прямое вредительство! Кто разрешил?
– Никто и не спрашивал разрешения. Сожгли, и все. Так что работать придется без тела. А нет тела – нет дела. Выходит, Петр кругом прав. Прилетаем на место, по-быстрому закрываем расследование – и домой.
Крячко отнесся к предложению друга крайне легкомысленно.
– Никаких