Сразу после разговора с Полиной Ролан отправился к месту преступления, но по пути столкнулся с местным следователем, потерял много времени, к утесу вышел, когда уже стемнело. О чем в общем-то не жалел, хотя ничего интересного не нашел. Кроме ощущений, которое испытывал Маркушин, когда стоял на краю обрыва.
Ролан не боялся смерти, а сейчас и вовсе презирал страх перед ней. Возможно, презрение это иллюзорное, но чувство гордости за себя все же вызывало. Может, потому и не хотелось сходить с камня, стоять бы и стоять, глядя на багрянец заката над горизонтом. Стоять, возвышаясь над самой смертью…
А смерть где-то рядом, ее холодное дыхание ощущалось даже в тепле, которое камень отдавал наступающей ночи. С этого камня только сегодня упал и разбился насмерть один человек, а сколько таких случаев было в прошлом. Не зря же место закрыто для свободного посещения. И человеческие жертвы в далеком прошлом имели место, если верить слухам. Ролан и не хотел верить, но разве у древних народов не было жертвенных камней, разве не убивали людей в дар богам?
Ветер ударил в спину внезапно. Как будто огромный кулак из сжатого воздуха обрушился на Ролана. Он даже пошатнулся, скорее, от неожиданности, чем от самого толчка. Но и толчок был. Как будто злой языческий бог попытался столкнуть его к себе в пропасть. И так захотелось поскорее убраться с этого проклятого места.
Но с камня Ролан спустился медленно, неторопливо, по ступенькам, которые вытесали в нем, возможно, в незапамятные времена. Спустился, остановился и услышал шорох, как будто змея в кусты уползала. А здесь должны быть змеи, ночь для них время охоты. Вдруг здесь водятся особые змеи, которые охотятся на людей?
Ролан улыбнулся, всматриваясь в темноту между кустами. Людей нужно бояться, а не змей, причем живых, а не мертвых. Вряд ли Маркушина толкнул в спину злой дух. Да и Полина не могла…
Ролан отработал следователем без малого четверть века, он умел разбираться в людях. Полина – женщина с характером, немного беспокойная, даже нервная, но убить человека просто так, чтобы отомстить, она не могла. Да и не произошло вчера ничего страшного. Если Маркушин и собирался изнасиловать Полину, то не успел.
А хотеть он мог. Полина, может, не редкой красоты женщина, но внешней привлекательности она точно не лишена. И тем более внутренней. Присутствовал в ней какой-то крючок, за который цеплялся мужской взгляд. Не всякий мужчина мог пройти мимо нее равнодушно. Взгляд у нее умный, осмысленный, в нем чувствовалась глубина, полная женских таинств, изучением