Знакомство наше случилось очень неожиданно с точки зрения логики, и абсолютно закономерно – с позиции наших судеб.
Первая встреча была короткой. Я куда-то торопилась, но ощущение, что я обрела нечто очень важное в своей жизни, было стойким. Начались ежедневная переписка, перезванивания, изредка встречи в одном из разделяющих нас городов. Встать утром или закончить вечер, не поздоровавшись и не попрощавшись, становилось уже невозможным. По мере этого все больше очерчивались контуры жизни, зоны силы и слабости моей подруги. Иногда я смотрела на нее просто как в зеркало, а иногда она ставила меня в тупик своими изломами и раскаленными всплесками.
Ярлык «сильной женщины» был ей присвоен мною очень скоро. Она блистательно, говорят, читала курс гражданского права студентам Юридической академии и не раз была награждена всяческими профессиональными грамотами, практически своими руками выстроила себе дом-дворец, была кормилицей-поилицей кучи беспомощных родственников. Неиссякаемый источник энергии и коммуникативного таланта, она имела огромный круг друзей, любимых, любящих, и о каждом могла с наслаждением рассказывать часами. Широкая и мятущаяся душа звала ее к поступкам: Юлька то ехала убирать чьи-то неизвестные могилы, то бросалась усыновлять брошенных детей, то осыпала всех подарками при своей довольно скромной зарплате. Эта личностная сила, неукротимая жажда жизни позволяла проживать каждый день, как последний, не щадя себя, не подстилая соломки на завтра. Она, как поезд из ее сна, мчалась вперед, оставляя позади себя наезженные рельсы и не страшась ветров, дождей и вьюг. Нужны были только страсть и наслаждение – по-настоящему, но и платила она по полной – глубокое отчаяние, боль. Юлька защищала свой способ жить, как единственно приемлемый для нее: «Ленусь, ну понимаешь, нутро мое – оно требует революций, хрен с ним, пусть не сексуальных, спокойное тупое болото – не по мне».
И восстания устраивала она с завидной регулярностью: то шла к ректору академии с обличительными речами против коррупции, называла конкретные имена, а назавтра с ней расплачивались массовыми обидами, отворачивались при встрече. Эпатировала закисших от скуки туристов в экскурсионном автобусе, призывая их на штурм непривычных маршрутов. Требовала от друзей-приятелей разорвать замкнутый круг провинциальной серости и рвануть подышать столицей. Не говоря уже о бунтах местного значения, типа указать мужу на дверь. Не выдержав нудных укоров матери, регулярно остающейся присмотреть за внучкой, она дала той денег «на всю оставшуюся», радикально решив этот вопрос переводом ее в статус платной приходящей няни.
Но такая – резкая, экспансивно-решительная, бескомпромиссная – была только часть моей подруги. Существовала и другая – эдакий злой, безжалостный